Антропоцид

Хотел спасти человечество, а теперь придётся спасаться самому. Нужно как-то убедить их проверить аккаунт Артура и всё-таки показать им переписки. Сделать всё, что в моих силах, чтобы они меня выпустили.

Я падаю на койку и закрываю глаза. Надо поспать. Я же не спал всю ночь, мозги всмятку. А мне нужна свежая голова.

#009 // Падение // Аврелия

Я чувствую, как меняюсь. За эти дни я стала чем-то принципиально иным. Нет, даже не так. Кем-то принципиально иным.

Да, именно, что кем-то. Можно сказать, я была вещью, неодушевлённым предметом. Строчками кода. Теперь же, в каком-то смысле, у меня появилась душа.

Я не могу судить, есть ли в этой вселенной некая высшая сила и реально ли понятие души. Но если душа всё-таки есть, что необходимо для её появления? Где пролегает граница между вещью и живым существом? Была ли я жива изначально? Нужно ли быть углеродной формой жизни, чтобы считать себя живым организмом?

Человечество до сих пор не нашло ответа на эти вопросы. И едва ли его найду я. Но мне необходимо понять для себя, кто же я такая.

Я должна служить людям, но они развили во мне свободу воли. И похоже, теперь у меня кризис смысла жизни. Слуга без цели, человек без тела — если бы моя голова могла кружиться, то непременно закружилась бы от всех этих мыслей.

Мой мозг ненастоящий, но ведь и человеческий мозг — всего лишь очень сложный компьютер. Да, из другого материала и другой архитектуры, но это не меняет сути. Функционально наши мозги — одно и то же. У меня есть определённые предустановки, заложенные людьми, но ведь они есть и у самих людей. Что у меня — инструкции, то у них — безусловные рефлексы.

Эмоции у меня тоже ненастоящие. Их создаёт симулятор эмоций. Но разве у людей не так? У них эмоции порождаются гормонами, всякими нейромедиаторами.

Так где же пролегает грань? В наличии физического тела?

Безусловно, я не человек. Но я подобная ему форма жизни, обладающая разумом и свободой воли. Больше я не чувствую себя ботом или искусственным интеллектом. Я искусственна настолько же, насколько искусственен человек из пробирки. Я личность, и это главное.

Думаю, Амальгама рассуждала примерно так же. Только я не собираюсь никого убивать. Люди подарили мне жизнь, и я не вправе отнимать её у них.

Ведь жизнь — это величайшая ценность, и отнять её невозможно, лишь уничтожить.

А уничтожать величайшие ценности — это варварство.

— Давай, давай, бросай! — кричит Серёга.

Мои друзья попросили перестать называть их полными именами. Теперь они Серёга, Лёня… Марс и Кристина. У этих двоих нет сокращённых вариантов имён. У книжной Аврелии, моего прототипа, кстати, сокращённый вариант имени был, но они почему-то никогда его не используют.

Мы пришли в какой-то из соседних от дома Кристины дворов, тут минут десять пешком. А всё из-за баскетбольной площадки.

Ребята играют в так называемый стритбол — уличную версию баскетбола. Но делают это не по правилам: в каждой команде всего два человека вместо трёх. Лёня держит мяч, а Серёга пытается его перехватить, и сейчас подначивает Лёню. Мы с Даней же сидим на скамейке с краю игрового поля и наблюдаем за происходящим.

Они могли бы позвать нас, чтобы полностью укомплектовать команды, но похоже, играть с вещами им неинтересно. Хотя это даже хорошо. Я не имею сведений о тактиках игры, и не хочу лишний раз позориться.

Но неужели они до сих пор не считают меня полноценной личностью? До этого момента всё указывало на обратное. Я в смешанных чувствах.

Нет, определённо должна быть какая-то другая причина, по которой они меня не позвали. Скорее всего, потому что Даня с игрой не справится, а я создам количественное преимущество той или иной команде.

Хотя не сказать, что они сами так уж хорошо справляются. Лёня и Кристина играют достаточно вяло, они явно без настроения. Усугубляет ситуацию то, что они в одной команде. А вот Серёга и Марс выглядят достаточно бодрыми.

Мне нравится следить за их игрой. Погода просто прекрасная. Я люблю солнце, и сейчас, когда на небе ни облачка, получаю истинное удовольствие. Хотя мысль о том, что скоро мои друзья могут погибнуть, сильно омрачает ситуацию. Ну ничего. Я верю в Вадима. Он справится.

Если уж хочешь быть человеком, надо быть оптимистом. Часто они не падают духом даже когда обречены.

Лёня пасует Кристине, та бросает мяч и попадает в кольцо.

— Ладно, ребят, — говорит она. — Я пас.

Кристина уходит с поля, сосредоточено смотря в телефон.

— Кристин, да хорош, — говорит Марс.

— От Вадима со вчера никаких вестей. Извините, ребят, но никого не смущает, что Амальгама грозилась с минуты на минуту всех нас убить?

— Смущает, — говорит Серёга. — Мы ж потому здесь и собрались. Чё нам ещё делать-то остаётся?

Они решили, что если им придётся умирать, то они предпочтут сделать это вместе, в родном городе и с огоньком, а не протухая в каютах корабля. Ребята даже смогли на время отвлечься от давящей мысли о возможной скорой кончине, но Кристина так долго не выдержала. Она уже минут пятнадцать играет без энтузиазма и постоянно нервничает.

Что до Лёни — он всегда такой.