Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Преданный Роже Бокер проводил его до такси. Сент-Экс уселся рядом с Мишелем Робером, и они направились на причал, где поднялись на транспорт, который должен был доставить его за море. В свои сорок восемь Бокер оказался слишком стар для полетов, и, возможно, его мучил вопрос, как же его другу по «Аэропосталь» удастся справиться со всем этим, учитывая его страстное желание возвратиться на фронт.

Адриен Тиксье мог не позволить Сент-Экзюпери перелететь океан, но он не сумел удержать его. И Антуан оказался первым французским гражданским лицом, получившим разрешение подняться на борт военного транспорта, направлявшегося в Северную Африку. Команде и пассажирам на судне выдали зимнюю одежду, и это наводило на мысль, будто конвой двигался к берегам Англии. Но Сент-Эксу не понадобилось много времени, чтобы разобраться в этой хитроумной конспирации, задуманной, по причинам безопасности, для маскировки их реального пункта назначения. При помощи отвеса, который он прикрепил к поручню трапа жевательной резинкой, он смог грубо измерить угол наклона солнца в полдень и очень скоро вычислил, что путь их лежит в Гибралтар.

Казавшееся бесконечным плавание в конвое, движущемся со скоростью черепахи, заняло целых три недели, и только 4 мая Алжир наконец предстал перед их взором. Первым, кого разглядел на пристани Сент-Экзюпери, оказался его старый друг Жорж Пелисье, с радостью предложивший ему комнату в своей квартире по адресу рю Денфер-Рошеро, 17. В штабе французских воздушных сил он отыскал другого друга – Лионеля Шассена, когда-то инструктора по полетам на гидросамолетах в Бресте. Тот покинул флот и служил теперь подполковником авиации. Что касается его прежней эскадрильи, «Аш», она тогда размещалась в Лагуа, близ города в оазисе Бискра, в Южном Алжире, и командовал ею Рене Гавуаль, уже получивший звание капитана. С нетерпением ожидая встречи со своими однополчанами по авиагруппе 2/33, Сент-Экс сумел позаимствовать самолет для связи уже на следующий день, и вечером 5 мая он приземлился на летном поле цвета охры в Лагуа. Ален Жордан, новичок в эскадрилье, видел, как Антуан выбрался из самолета и «грузной походкой направился к нам, улыбаясь той лучезарной улыбкой, которая свойственна была только ему».

Все пилоты, проходившие подготовку в Лагуа, разместились в гостинице «Трансатлантик», небольшом пустынном караван-сарае, где двадцать постояльцев (вряд ли там нашлось бы место для большего количества) искали приюта от зноя и яркого света в тени укрытых циновками коридоров и мусульманских арабесок. Среди них оказался и писатель и летчик Жюль Руа, занимавший две маленькие комнаты. Он только улегся спать в темноте (электричество, подаваемое от местного генератора, автоматически выключалось каждый вечер в 11 часов), но услышал голоса за перегородкой и понял, что кого-то поселили в свободной комнате. Он сумел даже узнать приглушенный голос Сент-Экзюпери, с которым ему довелось ненадолго встретиться на летном поле в Мезон-Бланш в конце июня 1940 года. Он слышал, как тот лил воду в умывальник, как заскрипела кровать под его грузным телом, когда он прилег отдохнуть. Спустя минуту он услышал, как чиркнула спичка, и легкий аромат американского табака донесся в его комнату.

Следующим утром Руа постучал в дверь смежной комнаты и, войдя, увидел, что Сент-Экзюпери уже «сидел на кровати, с сигаретой во рту, его широко открытые глаза ночной совы задумчиво смотрели на вошедшего… Узкая комнатушка была завалена дорогими чемоданами, открытые крышки позволяли заметить тонкое льняное белье, а на каминной доске стояла небольшая спиртовка, на которой он вскипятил себе немного чая».

Поскольку Руа не принадлежал к их эскадрилье, к его сожалению, он не был приглашен на пир, устроенный Сент-Эксом для своих старых товарищей по оружию тем вечером. Так как Алиас возвратился во Францию (где он участвовал в работе авиаподразделений, размещенных в Виши), его сменил на посту командира группы майор Пьешон, но его заместителем остался все тот же Франсуа Ло (правда, уже капитан), когда-то приветствовавший Сент-Экса в странного вида будке с печкой в Орконте, в том засыпанном снегом декабре 1940 года. С какой радостью он встретился с Жюлем Ошеде, которому пел дифирамбы в своем «Военном летчике», и неутомимым Рене Гавуалем, с его свекольно-красным лицом, навсегда опаленным огнем в тот день, когда он с трудом посадил свой пробитый пулями «поте» на небольшом расстоянии к востоку от Лаона. «Мы поговорим об этом после войны», – как-то в полете сказал ему Сент-Экс во время разгрома и услышал, как Гавуаль задал ему незабываемый вопрос: «Неужели вы, капитан, и правда думаете, что мы с вами будем жить после войны?» Но вот они все же здесь, эти чудом уцелевшие после того рискованного и незабываемого приключения! Гавуаль теперь отвечал за эскадрилью, а Сент-Экс, старше его на добрый десяток лет, снова просился служить в качестве пилота!