Ануш. Обрученные судьбой

— Боюсь, она долго не протянет, — сказала женщина мягко.

— Вы можете что-то сделать? — умоляюще спросил капитан. — Накормите ее.

— Разве я похожа на кормилицу? Даже если бы я была ею и у меня было бы полно молока, ей все равно уже не поможешь. Ребенок слишком слаб. — Она махнула рукой. — Покиньте мой дом. Мертвый ребенок принесет несчастье!

— Мадам, эфенди… капитан не дотянет до Сиваса, — упрашивал женщину Муслу. — Нам больше не к кому обратиться!

В этот момент кто-то спрыгнул во двор со стены. Это был мальчик лет девяти-десяти.

— Эй, ты! Иди сюда!

Женщина быстро подошла к мальчику, который отчаянно пытался вскарабкаться на стену. Она схватила его за штаны и, прижав к стене, схватила за ухо и начала допрашивать:

— Так, и что ты здесь делаешь? Шпионишь?

— Нет, байян Фатима… — всхлипывал мальчуган. — Я просто хотел посмотреть.

— На что посмотреть? И что ты увидел?

— Ничего! Я ничего не увидел… Ай, мне больно, байян Фатима! Я увидел солдата, того, в повозке.

— И что еще? Говори мне правду, а то я откручу тебе ухо!

— Ничего, только ребенка… Я увидел ребенка!

— А что ты слышал? А ну говори мне, живо! А то возьмусь сейчас за метлу!

— Байян Фатима, отпустите! Я знаю доктора, который может им помочь.

— Какого доктора? — спросил Муслу.

Женщина отпустила ухо мальчика, но тут же ухватилась за другое — на всякий случай.

— Он врет. Нет здесь никаких докторов.

— У моей тетки постояльцы, — сообщил мальчик, прижав ладонь к уху. — У нее в доме остановились неверные, американцы! В той семье есть мужчина, он врач. Так сказала моя тетка. Она сказала, его зовут доктор Стюарт.

Ануш

Лейтенант и Ануш шли по главной улице Гюмюшхане. Здесь было много людей, пришедших вечером за покупками, и мужчин, направляющихся к мечети, но Ануш не обращала на них внимания. Она не замечала и высоких домов с покатыми крышами, и тяжелых резных дверей из темного дерева.

Древняя мечеть Сулеймание отбрасывала на девушку свою тень, Абдал Муса, наивысший пик горного массива Гавур, высился над городом, но Ануш ничего не видела, с таким же успехом она могла идти и по пустыне.

Она следовала за лейтенантом, не раздумывая, куда они идут и что ожидает ее в будущем. Она смутно осознавала, что она девушка, одетая как мужчина, и что куда-то направляется…

— Приободрись, — шепнул ей лейтенант.

Ануш вдруг ощутила неприятный запах и внезапно поняла, что он исходит от нее. Люди, почувствовав вонь, уступали «солдату» дорогу, а некоторые вообще переходили на противоположную сторону улицы.

— Ну и что прикажешь мне с тобой делать? — пробормотал лейтенант. — Вонючая полумертвая армянка! Разве найдется кто-нибудь во всей Османской империи настолько глупый, чтобы приютить тебя?

Они вышли на площадь, где разместились и обычный рынок, и рынок специй.

— Подожди здесь, — сказал лейтенант, заведя ее на узенькую улочку.

Когда он ушел, Ануш села на корточки и положила голову на колени. Ей хотелось забыться, уснуть… Но тут кто-то пробежал по улочке.

— Вернись! — крикнул мальчик.

Его маленький песик понюхал землю у ног девушки, тявкнул и уселся возле нее.

— Пойдем! — звал его мальчик, пятясь. — Пойдем, Капи!

— Смотри, куда идешь! — Лейтенант схватил мальчугана за плечи и развернул его. — Твоя мать разве не учила тебя уважать старших? Эй, постой, я знаю тебя! Ты сын Хасана!

Испуганный мальчик вырвался из рук лейтенанта и побежал вниз по улочке, следом за ним бежала собака.

— Подожди! Эй, вернись!

Выбежав на площадь, мальчик растворился в толпе. Лейтенант повернулся к Ануш и задумчиво посмотрел на нее.

— Вот, надень, — велел он ей, протягивая абайю[48] и паранджу. — Я знаю человека, который приютит тебя.

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Гюмюшхане 28 августа 1916 года

Мы в дороге уже около четырех недель, и эта изнурительная поездка имеет негативные последствия. Жара и пыль усугубили состояние Хетти, бронхит разыгрался до такой степени, что я решил остаться еще на два дня в Гюмюшхане.

Физическая слабость Хетти беспокоит меня, но ее моральное состояние внушает мне куда большие опасения. Дети тоже сами на себя не похожи.

Они стали чрезвычайно осмотрительными и тихими. Их потрясли те ужасы, которые они видели по всей стране: по дорогам бредут ходячие скелеты; повсюду брошенные дети с потухшими глазами; по обе стороны дороги лежат тела, оставленные разлагаться.

Томас избегает меня с той поры, как мы уехали из Трапезунда. Когда бы я ни входил в комнату, он тут же исчезает, как тень, и отвечает на вопросы односложно, если вообще что-либо говорит.

Этим вечером я стоял в нашем жилище у окна и смотрел вниз на толпу. Хетти отдыхала на кровати за моей спиной, а дети ели внизу с домовладелицей. Я думал об Америке, о том, что эта страна стала чужой для меня, и тут я осознал, что Хетти что-то произнесла.

— Ты что-то сказала?

— Как ты можешь?! Как ты можешь находиться среди них, позволять себя касаться?

Волосы жены растрепались по подушке, а глаза запали от постоянного недосыпания.