Ануш. Обрученные судьбой

— Да, я знаю. Я слышал.

Муслу с жадностью ел пахлаву.

— А что случилось с остальными? — спросил Джахан. — Они участвовали в боях вместе с тобой?

— Только Дюзгюноглу и лейтенант Кадри.

— Ахмет! Я все время думал, как он поживает. Как у него дела?

Муслу посмотрел на капитана. В его усах застряли крошки пахлавы.

— Лейтенант погиб, сэр. Поймал снайперскую пулю.

— Мне очень жаль. Я не знал.

— Да и как вы могли об этом знать, господин… У вас хватало собственных проблем. — Взгляд Муслу опустился на ногу Джахана, но он быстро отвел глаза.

Под столом мяукала кошка, и Муслу оттолкнул ее ботинком. Рядом с ними официант начал мыть пол, готовясь закрывать заведение.

— Сэр, — начал Муслу, — тот ребенок в повозке, тот, которого вы прятали… Я все время думал о нем. Слышали ли вы что-нибудь о его дальнейшей судьбе?

— Нет, ничего не слышал.

Все происходившее в Гюмюшхане Джахан помнил очень смутно, но старая женщина, отнесшая ребенка к Стюартам, врезалась в его память. Каждый день он проверял свежую почту и каждый раз был разочарован.

— Вы обязательно услышите о нем, если на то будет воля Аллаха!

— Да будет на то воля Аллаха!

— Дюзгюноглу здесь, сэр, в Константинополе. Он лежит в больнице — его ранило в живот, но врачи говорят, что он поправится. Он спрашивал о вас.

Мужчины проговорили еще некоторое время о военной кампании и событиях последних месяцев. Муслу зевнул, прикрыв рот рукой.

— Многих не стало, господин…

— Да, это так… Скажи мне, когда ты встретился с лейтенантом Кадри в Галлиполи, он не говорил, выжил ли кто-либо из тех людей, которых мы конвоировали?

— Мы никогда об этом не говорили… Но шота потом вернулись. Вы знали об этом, сэр?

— Нет! Я надеялся…

— Дюзгюноглу мне рассказал. Они вернулись и остановили караван.

— И что случилось… с армянами? Хоть кто-то из них…

— Нет, господин, никто не выжил.

Отказавшись от помощи Муслу, капитан встал. Мужчины попрощались.

Практически в полной темноте Джахан пошел домой на Гран Рю и опустился на ступеньки у входа. Ночью похолодало, и от гранитных ступенек веяло могильным холодом. Он так и сидел, пока во всех окнах не погас свет. Небо над головой затянули темные тучи, скрыв все мерцающие звезды.

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Константинополь 3 октября 1916 года

Сегодня один из последних дней, которые мы проведем в этой стране, и он оказался весьма нелегким. Мы остановились у Генри Моргентау и Жозефины, ожидая парохода, который доставит нас в Афины. У нас осталось невыполненным одно обязательство, и я все откладывал его выполнение вплоть до этого дня.

Сегодня мы отправились в дом полковника Олкея Орфалеа, с которым Генри познакомился, вращаясь в дипломатических кругах. Дом большой, построенный из светлого камня, к входной двери ведут ступеньки с балюстрадами, на втором и третьем этажах балконы с кованым ограждением. Это дом человека, занимающего высокое положение в обществе, и мне было любопытно встретиться с ним.

Служанка провела нас в гостиную, где нас уже ожидала мадам Орфалеа — темноволосая женщина небольшого роста. Она извинилась за мужа, пояснив, что он инвалид и не ведет домашние дела и что она по его поручению встречает нас.

Генри нас представил, и мы сели. Повисло неловкое молчание. Наконец служанка принесла чай и стала сервировать низкий столик.

Лале тихо сидела у Хетти на руках, и мадам Орфалеа отметила, что ребенок очень красив.

Я пил чай, всем сердцем желая, чтобы все поскорее закончилось.

— Простите, мадам Орфалеа, за то, что в письме я не изложил важные подробности, — начал Генри. — Однако эта секретность была необходима. Это весьма деликатное дело, и будет лучше, если вы узнаете все обстоятельства непосредственно из уст доктора Стюарта.

Я поставил чашку и выложил историю о том, как мы стали опекунами ребенка Ануш. Я рассказал, что ребенок был принесен в жилище, которое мы занимали, и что в корзине с девочкой находилась записка с адресом этого дома на Гран Рю. Затем я сообщил, что местонахождение Ануш нам неизвестно.

— Я не понимаю, почему о ребенке этой женщины должна заботиться моя семья! — возмутилась мадам Орфалеа. — Для таких детей существуют специальные учреждения. Я буду счастлива порекомендовать вам одно из них.

Я объяснил, что, хотя нам неизвестен человек, написавший записку, однако же ребенок был принесен нам в то время, когда в Гюмюшхане находился капитан Джахан Орфалеа.

— Что вы имеете в виду, доктор Стюарт? — воскликнула мадам Орфалеа.

— Мы сами пребываем в некотором замешательстве, мадам, — вступил в разговор Генри. — Но записка была недвусмысленной. Ребенка надлежало принести именно в этот дом.

— Позвольте мне прочесть ее.

Я достал листок из кармана и вручил женщине. Она внимательнейшим образом изучила его, прежде чем вернуть мне.