Анжелика Маркиза Ангелов

Она надела свое самое элегантное платье, сшитое в Пуатье, оно опять было серого цвета, но с несколькими крошечными голубыми бантами на корсаже: серая уточка среди сеньоров, украшенных разноцветными лентами. Она и не знала, что ее пылающее личико, такое нежное и упругое, как налитое яблочко, которое подчеркивал большой жесткий кружевной воротник, ослепительно само по себе. Все три сеньора то и дело поглядывали на Анжелику с восхищением, скрыть которое эти пылкие южане не смогли. Они осыпали ее комплиментами, однако смысла половины их она не понимала, потому как говорили они очень быстро и с невероятным акцентом, который, казалось, преображал любое заурядное слово, подобно солнечным лучам.

«Неужели я буду слышать такую речь всю оставшуюся жизнь?» — с тоской подумала Анжелика.

Лакеи тем временем вкатили большие бочки, поставили на козлы и тут же принялись их сверлить. Едва сделав отверстие, в него тотчас вставляли деревянный кран; однако струя из бочек вырывалась в этот короткий промежуток и оставляла на полу большие розовые или красновато-золотистые лужи.

— Сент-Эмильон, — объявлял граф де Карбон-Доржерак, который был родом из Бордо, — Сотерн, Медок.

Он объяснил, что дабы не подвергать божественный нектар тряске во время пути, вино было помещено на корабль прямо в Бордо в бочках, которые хорошо закрепили в трюме и таким образом доставили до устья Севр-Ньортез. Из красивого порта Маркуса плоскодонки пуатевинских болот, управляемые шестами, направились вверх по реке и ее излучинам, вдоль островков и берегов «Зеленой Венеции», встречая дома и замки, чьи фундаменты утопали в воде, а крыши — в зелени. Радушным хозяевам этих мест были оставлены подарки из солнечного края, которые осветят новым светом вечный шарм этих озер. Достигнув Ньора, близкого к цели их плавания, люди, что везли бордоские бочки, соединились с конным караваном из Лангедока под началом д'Андижоса. Словоохотливый и бурно жестикулирующий маркиз продолжил рассказ, объяснив, что на набережной того же Ньора, где происходила выгрузка, он арендовал склад и надлежаще вознаградил сторожа, чтобы оставить часть привезенного на хранение. Отсюда в течение долгих лет барон де Сансе сможет пополнять свои запасы этими божественными винами, черпая из живительного нектара силу и смелость, чтобы пережить печаль от разлуки с дочерью, увезенной в далекий край.

Так решил граф де Пейрак, желавший поддержать своего будущего свекра в его испытании. Он не знал лучшего лекарства от печали, чем старое доброе вино. И сейчас при виде новобрачной все эти сеньоры с Юга в полной мере осознали степень жертвы, на которую пошла семья невесты, и порадовались предусмотрительности графа, которая позволит им оставить эту семью в хороших руках — если можно так выразиться — в руках бога Бахуса!

Опьяненные скорее речами, чем напитками, жители Монтелу с осторожностью пробовали столь превозносимые сорта вин.

Однако вскоре Дени и трое младших де Сансе заметно повеселели. Винные пары ударили в голову. Анжелика увидела, что отец смеется и, не стесняясь своего ветхого белья, распахнул полы старомодного камзола. А сеньоры южане расстегнули свои короткие курточки без рукавов. Один из них снял парик, чтобы вытереть вспотевший лоб. Все общество прошествовало в большую залу. Анжелика и Пюльшери расстелили скатерть на столе и проворно расставили большие и красивые бокалы, которые ловко вынули из наполненных соломой сундуков. В бокалы то и дело подливали жидкость, играющую на свету всеми оттенками красного, золотистого и янтарного.

— Пейте! Пейте! — раздавались голоса.

Анжелика решила принести пирожные и маленькие пирожки, которые вчера испекла вместе с тетушкой. Она заметила, что гости охотно набросились на угощение. Занятые перевозкой дорогого вина, которое предназначалось для родственников будущей жены, они выехали из Ньора на рассвете и должно быть забыли подкрепиться в дороге.

Без конца прибывали и открывались все новые сундуки, полные удивительных вещей. Для детей там были мешочки со стеклянными шариками, шляпы с перьями, конская сбруя с колокольчиками для их любимых лошадей, а также потрясающая шпага с ножнами, украшенными золотыми и серебряными узорами, и перевязь из дорогой кожи с голубой атласной тесьмой для Дени, который, восхищенный, ее взял и держал словно свечу.

Сопровождая свои жесты любезными речами, добродушный Андижос надел на толстые плечи тетушки Жанны и тощие — доброй Пюльшери ожерелья в несколько рядов, составленные, по словам маркиза, из пиренейских камней — блестящих кристаллов с сиреневым отливом и драгоценных гранатов. Тетушка Жанна, украшенная, как королева-регентша, не могла удержаться от широкой улыбки, увидев в поднесенном пажом зеркальце свое отражение.