Анжуйцы

Прошло немало времени как друзья покинули таверну, петляя по узким улочкам, маленьким площадям и базарам, изображая из себя незадачливых зевак праздно шатающихся по городу. Де База в третий раз, оказавшись на перекрестке, с которого открывался великолепный вид на портал величественного собора, вследствие чего Гийом и запомнил это место, решил зайти в харчевню, под названием «Старая кастрюля». Его желание утолить жажду омрачалось предвкушением непременного окунания в докучливые насущные разговоры горожан, которые он уже имел несчастье слышать в нескольких отведанных им заведениях. Подобная пустая болтовня, дрязги, вздорные сплетни являлись тягостным испытанием для кипучей натуры темпераментного шевалье, к тому же не на пядь не приближали его к заведомой цели. Де База сделал уже несколько шагов по направлению к двери кабачка, когда услышал брань, шум, женский крик, и перед ним предстала следующая картина: сухая, тощая, растрепанная старуха, похожая на хищную, недобрую птицу, впилась костлявыми пальцами в руку молоденькой девушки и тащила её к дверям одного из близлежащих домов. Девушка отбивалась, вырывалась и звала на помощь. Под вторую руку, извивающуюся от беспомощности юную особу, тащил ещё не старый, седой мужчина в потертом синем плаще, прикрывающем длинную шпагу, притороченную к поясу. Он, как впрочем, и старуха, оставался равнодушным и не придавал ни малейшего значения яростным, но тщетным попыткам девицы обрести свободу.

С противоположной стороны улицы, где, собственно, и располагалась упомянутая харчевня, на мостовой, под трактирной вывеской, было выставлено несколько столов, за которыми благочестивые горожане, попивая вино, не без интереса наблюдали за происходящим, подбадривая старуху и её помощника непристойными фразами, вызывающими веселость и смех у захмелевших обывателей.

Де База узрев посягательства на честь молодой женщины, без колебаний ринулся на помощь.

Здесь уместно было бы отметить, тем пояснив уважаемому читателю, что мессир Гийом де База был человеком отважным и безгранично благородным, но обостренное чувство справедливости и необузданный темперамент сего отчаянного рыцаря, зачастую не позволяли ему трезво и спокойно оценивать ситуацию. Он являлся тем бескомпромиссным и безоглядно храбрым кавалером, который, невзирая на неотвратимую пагубность задуманного предприятия, бросается на врага, не опасаясь за последствия, каких бы неприятностей и бед они не сулили.

Именно поэтому, даже не подумав об осторожности и пренебрегая осмотрительностью, не колеблясь ни мгновения, шевалье бросился на помощь женщине. Вихрем подскочив к троице, он легким движением руки стряхнул старуху и ударом кулака уложил седого господина. Мужчина упал навзничь, застонав, и лицо его залила липкая теплая кровь. Заседавшие за столами горожане настороженно затихли в предвкушении кровавого побоища, отгородившись от происходящего, наспех возведенной стеной безучастия. Старуха же, едва устоявшая на ногах, с испугом, в котором таилась невидимая угроза, взглянув на Гийома, жалобно заблеяла, отступая к двери одного из домов.

– Сударь, что вы, это ж моя племянница, неблагодарная дрянь, не хочет возвращаться домой, распутная девка!

Девушка, прячась за спину спасителя, всхлипывая, пытаясь унять переполняющую её обиду и страх, возмущенно воскликнула:

– Вовсе я вам не племянница, старая вы Цапля!

Доковыляв до двери, при этом не на миг не выпуская из поля зрения, девицу и анжуйца, старуха отворила верхнюю створку, властным, громким и скрипучим голосом, прокричал:

– Эй! Поль, Жак – все сюда, тут защитничек объявился!

На зов старухи, как пчелы из улья, один за другим, на улицу выпорхнули семеро молодцов, вскочил и седой, приложив платок к кровоточащему носу. Де База, узрев опасность, выхватил шпагу и кинжал. Восемь пар глаз излучавших неприязнь и надменность, вызванную полным превосходством, уставились на Гийома. Их кривые усмешки свидетельствовали о непреклонном желании совершить скорую расправу над сколь благородным столь непредусмотрительным противником, который дерзнул посягнуть на установленные ими уличные законы. Предчувствие легкой победы предавало молодцам смелости, а врожденное отвращение к любым проявлениям благородства, вселяло ненависть к столь великодушному молодому дворянину. Четверо из восьми злодеев, противостоявших, едва не дрогнувшему анжуйцу, были вооружены шпагами, в руках у троих, угрожающе, красовались дубины, а рыжий коротышка в кожаном жилете, хмуро сжимал в мозолистых ладонях ясеневое древко увесистой алебарды. Именно он, обуреваемый острым желанием проучить незнакомца, с истошным криком бросился на противника, увлекая за собой разбойничью гурьбу.