Анжуйцы

К двери, за которой притаился шевалье, приблизились тяжелые шаги. Гийом отпрянул в сторону, во мрак, крепко стиснув в руке кинжал. Загремели засовы, дверь отворилась, на пороге появился Симон с разбитым носом. Разбойник, приготовив шпагу, остановился на верхней ступени, вглядываясь в темноту, после яркого света ничего не в силах разглядеть. Де База, улучив момент пока седовласый замешкался, что было силы, вонзил ему в живот кинжал, и ловко подхватив шпагу, выроненную из рук, выскочил из мрака подвала. Симон застонал и, подавшись вперед, повалился на пол. Дерзкий шевалье одним прыжком оказался в комнате. В его руках сверкала сталь клинка шпаги и угрожающе блестел кинжал, которыми он действовал молниеносно и безукоризненно. Опрокинув стол, вместе с сидящим за ним громилой, анжуец воткнул шпагу в горло обнимавшему за плечо девушку, молодцу. Тот даже не успел вскрикнуть, кровь хлынула фонтаном. Старуха, запричитав, шарахнулась как от нечистой силы. Гийом схватил девушку, увлекая её за собой в темный подвал. С грохотом захлопнулась дверь, зазвенев стальными кольцами, висевшими на её кованом краю. Быстрый взор юноши, увидел точно такие же на стене, догадавшись пропустить в них кинжал, используя оружие как засов. Заперев дверь, он, опрокинув ногой лежавшего ничком мертвого Симона, достал у него из-за пояса пистолет. Де База огляделся, неспешно переводя взгляд по стенам и потолку темного подвала.

– Как ваше имя?

Неожиданно спросил Г ийом, не глядя на девушку.

– Мариетта.

Чуть слышно прошептала она, настолько напуганная, что даже перестала рыдать.

– Весьма польщен знакомством с вами…а я Гийом и, кажется, кое-что придумал»

Ответил шевалье, продолжая осматривать подземелье, по-прежнему не глядя на девушку. Со сторону прилегавшей к двери комнаты послышалось оживление, топот и крики.

– Осторожно, у него шпага и пистолет Симона

– Плевать! Ломайте дверь! Только девку не повредите, не то хозяин головы снесет!»

ГЛАВА 17 «Дуэль»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Д’Артаньян выскочив из кабинета капитана королевских мушкетеров, в три прыжка достиг просторной приёмной особняка господина де Тревиля, и сквозь недоброжелательные взгляды лакеев и ожидавших аудиенции просителей, выбежал на лестницу, с разбегу натолкнувшись на мушкетера, мирно беседовавшего с несколькими почтенными господами. Мушкетер взвыл от боли, схватившись за раненное плечо.

– Простите месье, ради Бога простите, но я очень спешу!

Скороговоркой произнес гасконец, намереваясь продолжить свой путь. Но не успел он сделать и шага, как железная рука ухватила его за перевязь и остановила на ходу.

– Постойте сударь! Вы спешите, и под этим предлогом наскакиваете на человека и небрежно брошенным «простите» намереваетесь уладить дело?!

Воскликнул мушкетер, побледневший как мертвец. Свидетели сего проявления вопиющей наглости со стороны молодого гасконца, угрожающе загомонили.

– Поверьте мне.

С нескрываемым раздражением воскликнул д’Артаньян, встряхнув головой как фландрийский бойцовый петух в предвкушении боя.

– …я сделал это не нарочно, и, сделав это, попросил прощения, по-моему, этого достаточно!

В мушкетере, который оказался на пути нашего нетерпеливого гасконца, читатель, конечно же, без труда узнает господина Атоса, прошлой ночью получившего неприятное ранение в стычки с людьми напавшими на особняк на улице Высохшего дерева. И вот Атос, возмущенный дерзостью юного повесы, каким ему показался д,Артаньян, выпустив из рук перевязь, хладнокровно произнес:

– Сударь, вы – невежа. Сразу видно, что вы приехали издалека.

Кровь ударила в голову д’Артаньяну. «Два оскорбления за один час и оба от мушкетеров! Ну, этому я ни за, что не спущу!» Читалось в блеске его глаз.

– Тысяча чертей, сударь! Хоть я приехал издалека, не вам учить меня хорошим манерам!»

– Как знать, месье, как знать. Молодость и самоуверенность не всегда хорошие союзники. Очевидно, все-таки придется проучить вас, господин торопыга.

– Ну, что ж, превосходно! Где и когда, не угодно ли сообщить?!

Арамис, присутствующий при сей нелепой ссоре, окликнул товарища.

– Атос, но сегодня в полдень.

– Я помню.

Отрезал граф тоном, не терпящим возражений.

– Горестная ночь, сулит тяжелый день.

Обреченно произнес он. На лице д’Артаньяна появилась самодовольная улыбка человека торжествующего победу, полагая, что мушкетер сожалеет о затеянной ссоре и не ровен час пойдет на попятную. Атос с ног до головы смерил юношу взглядом, остановившись на облезлом пере, одиноко торчащим над потертым беретом, и с некоторым сожалением произнес:

– …но я попытаюсь уважить вас. Как бы всё не обернулось, приходите к часу на пустырь за Люксембургским дворцом. Это недалеко отсюда. И если застанете меня в живых, я не обману ваших ожиданий. Прощайте.

Атос и Арамис поклонившись разделявшим с ними беседу господам, включая смущенного д’Артаньяна, поспешили покинуть просторный двор графского особняка.

***