Анжуйцы

И вот сегодня, как обычно, во второй четверг месяца, выпавший на девятое мая, поздним вечером, когда рожок молодой луны повис в звездном небе, в ворота замка Труамбер въехал гиг¹ , запряженный чубарой кобылой, пошатываясь на высоких скрипучих колесах. Конюх принял повод и подал руку лекарю Жофилье, закутанному в коричневый плащ с капюшоном. Прибывший, кряхтя и причитая, слез с повозки, и схватившись за поясницу, принялся, высоко поднимая колени, прохаживаться вокруг экипажа, повторяя одну и ту же фразу:

– Вот так друг мой, вот так. Вот так.

Размяв ноги, доктор обратился к лакею, появившемуся возле конюха.

– Ну, что ж, друг мой, я готов. Ведите к своему господину.

Сонный лакей подхватив, со дна повозки, деревянный сундучок, снял с ржавого крюка в стене фонарь, и поплелся за лекарем, освещая ему путь. Поднявшись по ступеням и миновав крыльцо, они оказались в длинном темном коридоре, разделенном на равные участки, примерно по тридцать пье², стрельчатыми арками, громоздящимися по краям, у стен, на паре колонн. С капителей, на шествующих, взирали бдительные грифоны, расправив каменные крылья и хвосты, угрожающе склонив свои остроклювые головы. Гулкие шаги двух пар ног, нарушили сонную тишину, охраняемую мифическими существами. Вдруг, во мраке, в конце коридора, появилась едва различимая тень, словно накликанная неусыпными стражами. Черный призрак занял центр прохода, преградив путь пробирающимся в полутьме людям. Лекарь с лакеем замедлили шаг, вглядываясь во мрак. По мере приближения к таинственному силуэту, зловещая тень приобрела настолько ясные и знакомые очертания, что доктор, не сдержавшись, воскликнул:

– Бог мой, да это же падре Локрэ! Как вы нас напугали!

Священник в своём черном капюшоне, напоминал смерть, притаившуюся в тиши ночного лабиринта. Изобразив, на морщинистом лице, жалкое подобие улыбки, он еле слышно произнес:

– Тому, чью душу согревает Господь, нечего бояться, дети мои.

Из просторных рукавов черной рясы появились его огромные кисти, и узловатые пальцы коснулись руки лакея, в которой тот сжимал ручку лекарского сундучка.

– Клотье, сын мой, ты можешь быть свободен, я сам проведу мэтра Жофилье к графу.

Святой отец благословил слугу крестным знамением, после чего лакей прильнул устами к кисти капеллана, без вопросов и пререканий, передав сундук, удалился, сгинув в одной из дверей, расположенных меж колон. Освещая путь фонарем, позаимствованным у слуги, лекарь и капеллан достигли лестницы, что вела на второй этаж, в покои графа.

– Мэтр Жофилье, не могли бы вы мне уделить несколько минут своего драгоценного времени?

В скудном свете фонаря, улыбка священника, казалась еще более уродливой, чем она была при дневном свете. Доктор кивнул, его добродушие не позволяло, невзирая на усталость с дороги, отказать нуждающемуся в помощи. Он, бодрясь, пожал плечами, выпалив:

– Что ж, мой долг обязывает, извольте. Мы ведь с вами, друг мой, в сущности, занимаемся одним делом. Вы врачуете больные души, а я спасаю бренные тела. Не так ли, коллега?

Комната с низким потолком и облезлыми шпалерами, куда вошли «коллеги», наполнилась желтоватым светом, источающим фонарем. Локрэ, длинной рукой дотянулся до крюка, торчащего из потолочной балки, накинув на него кольцо, подвесил жалкое светило. Подступившись к старинному буфету, времен Карла Любезного³ , он, отворив с жутким скрипом дверцу, достал припавшую пылью бутылку. Наполнив вином два высоких фужера, святой отец обратился к лекарю, внимательно наблюдавшему за его действиями. Капеллан, подняв фужер, почтительно кивнул. Гость последовал его примеру, пригубив вина.

– М-м! Сладкое!

– Это Командария, доброе вино, мне привез его из Кипра старинный приятель, и один из праведнийших сынов Господа нашего. Он настоятель небольшого монастыря на Сицилии.

Священник перекрестился на изваяние Божьей Матери, стоявшее на деревянной подставке с единственной витой ножкой, благодушно наблюдавшей за расположившимися у стола смертными. Жофилье, смакуя вино, вопросительно взглянул на капеллана.

– Моя просьба заключается в следующем.

Отвечая на не прозвучавший вопрос, произнес Локрэ, после непродолжительной паузы продолжив.

– Аббат монастыря Святого Лазаря, что находится неподалёку отсюда, возле Шайи-ан-Бьер, святой человек, в прошлом мой добрый наставник, страдает запорами.

Лекарь заинтересованно и в то же время сочувственно закивал, не отрываясь ни от фужера, ни от рассказа капеллана.

– Я, дабы оказать посильную помощь хорошему человеку, осмелюсь просить вас, продать мне, если оно имеется в вашем кофре, либо написать рецепт снадобья, которое вернет к благостной жизни сего достойного мужа?

Жофилье нахмурив брови, со всей серьёзностью покачал головой. Поставив свой тяжелый сундучок на стол, где выбрал место, чтобы тусклый свет попадал во внутрь кофра, он, порывшись в нем, с сожалением заключил:

– К превеликому сожалению, вынужден огорчить вас, друг мой, в данный момент, подобного лекарства не имею.

– Ах, как жаль, как жаль!