Апельсиновые святые. Записки православного оптимиста

Большинство архиереев – это люди, никогда не жившие в монастырях. В этом тоже нет ничего страшного. Монашество только-только начало возрождаться, а епископы нужны прямо сейчас. Но проблема в том, что именно эти епископы определяют жизнь подчиненных им обителей. Кроме того, появилась странная, на мой взгляд, практика поставлять епархиальных архиереев священноархимандритами монастырей. Если человек никогда не был послушником, лишь понаслышке знает о том, как живет монашеская община, и, несмотря на это, берется управлять жизнью монастыря, ни к чему хорошему это не приведет. Какова власть епископа в монастыре? Он может поменять настоятеля монастыря, не объясняя причины. Просто не понравился или захотелось сделать подарок своему приятелю – поставить его главой доходной обители. Епископ может поставить своего казначея или бухгалтера, и все средства будут проходить через людей, посторонних братству, и братия ничего не смогут сделать: ведь канонически настоятель у них – вот этот епископ, и они все полностью в его власти. Архиерей может при желании поменять устав монастыря по своему вкусу, и братия ничего не сможет возразить, поскольку любое возражение епископу есть бунт. Он может в любой момент отправить кого-то из братии или на приходское служение, или на послушание в архиерейский дом, другими словами, вырвать человека из братства. А монахи и, особенно, монахини очень удобны – это бесплатная рабочая сила, которая всегда под рукой, в полной зависимости, и эта зависимость еще и идеологически обоснована обетом послушания. Целый монастырь может быть превращен в обслуживающий персонал епархиального управления, и такие факты есть.

Несколько примеров. В одной епархии умирает уважаемый протоиерей. Вдова с горя решается принять постриг, но она не может быть простой монахиней, это ей не к лицу, и владыка, друживший с покойным, назначает ее игуменьей местной обители. Можете себе представить, какой стала жизнь сестер, когда ими стала управлять дама, ни дня не жившая в монастыре, и управлять со вкусом, ломая все уставы и традиции? Многие сестры вынуждены были просто сбежать из обители, не вынося унижений, побоев, оскорблений и прочих аскетических опытов и экспериментов. Жаловаться ведь некому – владыка давний друг матушки, и, кроме того, она постоянно снабжает его пухлыми «конвертиками», а для многих это решающий аргумент.

В другом монастыре епископ, недовольный размерами гонораров за архиерейские службы, поставил свою казначею, а потом и вовсе светского человека, разрешив ему, мирянину, не спрашивая мнения игуменьи и сестер, построить для себя шикарный дом прямо на территории обители, а настоятельницу, пытавшуюся протестовать (очень цивилизованными средствами, надо сказать), просто выбросил на улицу. Подобных примеров масса, и, к сожалению, такие истории заканчиваются иногда разорением монастыря и рассеянием общины.

Епископу принадлежит все имущество монастыря. Он может взять что хочет из ризницы, библиотеки, музея, и вы ничего не можете сделать, потому что у монастыря нет абсолютно никакого канонического иммунитета от власти епархиального архиерея.

И как, скажите, тут созидать, выстраивать преемственность, крепить братскую жизнь, когда все благополучие монастыря держится только на личной порядочности конкретного владыки, а она или есть, или ее нет, и, памятуя, что архиереи смертны и их часто переводят, вы знаете, что каждая такая перемена подобна русской рулетке – повезет или не повезет? Сейчас у вас хороший епископ, добрый и понимающий, но сколько продлится его служение, не может знать никто, и кто придет ему на смену – самодур или молитвенник – еще неизвестно, что хуже. Единственное канонически приемлемое средство для братии в ситуациях конфликта с властью – «умолять владыку», но по своему опыту знаю, насколько это малоэффективно.

Архиепископ (Антоний Волынский). 1917. Худ. Михаил Нестеров