Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Калеб вскинул голову, недобро прищуриваясь.

— Моя жизнь никогда не была сказкой! — вздохнув, он продолжил уже спокойнее. — Для Короля Падших люди — ничто. Пешки на игральной доске, фигуры, которыми можно управлять. Конечно, для него эта история — сказка. А я в ней — герой, потерявший все. Мой отец, мастер Хайвуд, был хорошим человеком и уникальным чародеем. Он обладал способностью зачаровывать оружие. Оружейные мастера высоко ценились в Приморском Королевстве, и мы с отцом никогда не знали бедности. Но у любого волшебства есть своя цена. Нельзя колдовать направо и налево. Рано или поздно будет ждать расплата. И отца она тоже не обошла стороной. Мастер Хайвуд поплатился разумом, его сознание помутилось. Он стал грезить одной единственной целью: создать величайший меч, который по силе превзойдет божественное оружие.

Калеб мотнул головой, будто отгоняя непрошенные воспоминания.

— Отец проводил дни и ночи в мастерской. Я перестал его видеть. Пытался приносить ему еду, но каждый раз он кричал на меня и выгонял прочь, пока в один из дней не вернулся домой со странной улыбкой на губах. Его глаза из карих стали ртутными, холодными. Мне было десять лет. Я испугался и закрылся в своей комнате на втором этаже. Но отец смог проломить дверь. Он стал умолять меня о помощи, говорил, что почти закончил клинок, который нас озолотит, что без меня не справится. И я повелся. — мальчик горько рассмеялся. — Я не знаю, что он сделал. На чары это было не похоже. Да и боли не было. Он просто толкнул меня, и я почувствовал в теле небывалую легкость. Будто парю над городом высоко в небе. А потом резкое падение, и вот я уже внутри клинка. Вижу все только сквозь металл.

Этери прижала тыльную сторону руки к губам. В уголках глаз появились непрошенные слезы.

— Я потерял себя. Не чувствовал тела. Не хотел есть и не мог спать. Все, что было необходимо человеку, стало для меня чуждо. Этери, — мягко обратился к ней Калеб. Мальчик тепло улыбнулся, отчего ее сердце сжалось, а губы превратились в тонкую нить. — Я давно умер. Мое тело, скорее всего, результат очень умелой проекции. Я больше не человек. И мое последнее желание — освободиться.

Он застыл с искусственной улыбкой на губах, а Этери не могла поверить. Или не хотела верить, что мальчишка, который помогал ей и встал на ее сторону, мертв? Она подошла к Калебу, провела рукой по его мягким кудряшкам. Не мог он быть ненастоящим. Девушка обняла его за плечи. Тело мальчика было едва теплым и все же он казался ей живым.

— Почему ты мне сразу не сказал? — спросила она, стараясь запихнуть жалость куда подальше.

— Ты была не готова поверить.

Калеб отстранился.

— Я буду помогать тебе, Этери Пендрагон, — он запнулся. Протянул руку к ее влажным волосам и пропустил между пальцев черную смоляную прядь. Хмыкнув, Калеб продолжил, — Нет. Правильнее будет сказать Этери Фэрнсби, да? Моя душа принадлежит тебе, Этери. Даже если я навеки буду заточен в Экскалибуре.

— Все будет хорошо, — едва слышно, но уверено шепнула она.

Калеб кивнул.

“Я верю тебе”, — пронесся в ее голове звонкий мальчишеский голос.

В комнате, затопленной первыми солнечными лучами, ее уже ждали. Его Величество Элфи Серокрылый сидел в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и читал книгу в кожаной обложке. Присмотревшись, Этери узнала в ней собственный дневник.

— Кто разрешил тебе брать мои вещи? — она выдернула книгу из его рук.

Элфи поднял на нее взгляд, и удивленно вскинул бровь.

— Что это?

Волосы Этери высохли, но, несмотря на измененный цвет, по структуре остались прежними. Они завивались в красивые блестящие локоны. Только уже не в золотые, а цвета черной северной ночи. Девушка отбросила часть волос на спину.

— О чем ты? — прикинулась она недалекой.

Элфи плавно поднялся, сделал несколько шагов и провел рукой по ее волосам. Этери сумела удержать равнодушное выражение лица и даже не вздрогнула, почувствовав его ласковое прикосновение. От альва исходил легкий флер трав и прохлады. Глаза Элфи потемнели, как и всегда, отвечая за его эмоции.

— Так начинается революция, моя дорогая, — он ухмыльнулся.

Этери вернула ему улыбку. Она быстро смекнула, о чем речь. Совсем вскоре они начнут новую игру, только в этот раз вместе. Этери не позволит помыкать собой. Она будет пристально следить за альвом и разгадает все его замыслы.

— А это довольно занимательная рукопись, — ухмылка Элфи стала шире.

Он поднял руку, в которой сжимал ее дневник. Спохватившись, Этери поздно поняла, что больше не держит его в руках.

— Отдай!

Попытка схватить альва не увенчалась успехом. Он с нечеловеческой быстротой уклонился, издевательски помахав дневником у нее перед носом. Этери оставалось только в бессильной злобе сжимать и разжимать кулаки. А еще наблюдать, как Элфи меряет шагами комнату, лениво перелистывая страницы дневника.

— У мамы тоже такой был, — вдруг сказала Этери.

Альв остановился, не отрываясь от чтения.

— Почему мои воспоминания вернулись за три месяца, а она так ничего и не вспомнила даже за двадцать пять лет?

Элфи завел длинную прядь волос за ухо.