Апофения

– Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете.

– Ты чего это, братюнь? Голубой? – усмехнулся Эндрю.

– Я не тебе, дубина. Я воду заряжаю.

– Ой, как неловко получилось! – смутился Эндрю, засовывая в термос последнюю уместившуюся пробирку.

Через час приятели снова сидели в электромобиле.

– Ну что? Готов? А теперь засучи рукав и дай мне свою руку. Да не бойся ты, это же часть древнего ритуала.

Эндрю достал пробирку из термоса и снял колпачок с иглы.

Глава 14 Непонятливые

– Я не понимаю, почему вы хотите замять это дело! Его вина не подлежит сомнению! – лицо Гая побагровело от ярости. – У меня на него есть всё! А теперь и признание!

– Именно потому, что причастность Коваля к делу окончательно установлена, мы и должны его отпустить. Иначе нам самим будет хуже. Вы проделали хорошую работу, господин прокурор. Но пора забыть об этом. Это приказ, идущий с самого верха, – министр обороны говорил тихо, равномерно покачивая тростью в такт речи.

– Но это мое дело! Поймать крупнейшего мага в истории!

– Мы живем в демократической стране, Гай. Осуждение Коваля приведет к волнению в обществе. А если колдун остановит распространение проклятья, мы станем героями, которые вместе с ним спасли кучу жизней. Приняли правильное решение – заслужили памятник.

– А если он не снимет проклятье?

– Тогда отдадим его Хаиму. А народу скажем, что пытались, сделали всё, что могли. В обоих случаях мы останемся в выигрыше. А вот если мы его посадим, а проклятье не остановится, тогда нас возненавидят, скажут, это мы виноваты, что лишили заболевших последнего шанса на спасение. Но мне кажется, всё будет в порядке. К тому же Ковалю мы нашли еще одно полезное применение. Мы ждем войны, знаете ли. С минуты на минуту. В такие времена неплохо иметь ручного колдуна.

– Народ возненавидит правительство? Надолго ли? Память народа коротка. На результатах выборов это не скажется. А если что, подделаете!

– Нет! – перебил Гая министр. – Я вижу, что вы еще не оправились от сотрясения, если говорите такое, Гай. Эта практика давно в прошлом. Мы покончили с шарлатанством во всех его проявлениях. Это раньше сильные мира сего позволяли себе врать. Наша страна уже натерпелась от жуликов. Они врали в школьных учебниках, в университетах, во время предвыборных кампаний, врали всем, во всех сферах жизни – и все ради личной выгоды! Уверяю, я и мои коллеги – все мы свято верим в идею процветания и нравственности. Мы верим во всемогущество Творца, мы верим в то, что есть добро и зло, и в четкое различие между ними. Это в школах проходят, вам ли не знать.

– Но есть же закон!

– И есть демократия, дарованная Богом. И если народ хочет, чтобы Коваль поколдовал над снятием проклятия, сидя в загородном доме своего приятеля и попивая заряженную воду, – так тому и быть. Тема закрыта, Гай.

– Всё равно я это просто так не оставлю! Я пойду в высшие инстанции!

– Я что-то не пойму… Вы против демократии?

Гай сглотнул и затих. По его коже пробежали мурашки.

– То-то. И знаете, пока вы лежали в больнице, ваша помощница не отходила от вас ни на шаг, держала вас за руку, когда вы стонали от боли, и заботливо выкидывала фрукты, принесенные вашими коллегами, которые казались ей не слишком натуральными. Мне кажется, она к вам неравнодушна. Так что ступайте и проверьте мою теорию. Возьмите отпуск за наш счет, поезжайте в какие-нибудь горы, подальше от проклятий и прочих бед. Ваши таланты нам сейчас не нужны.

– Вы пытаетесь меня подкупить?

Министр рассмеялся.

– Поймите наконец! Я пытаюсь спасти вам жизнь.

– Я не могу! – вскрикнул Гай.

Министр удивленно посмотрел на подчиненного.

– Вам что, нечем больше заняться? Бросьте этого Коваля! Это приказ! Забирайте помощницу – и чтобы я больше вас не видел!

Некогда грозный прокурор поник. Его голос задрожал.

– Я не могу быть с Кэйли!

– Это еще почему?

– Мы с ней никогда не будем вместе!

– Я понимаю, что она ваша подчиненная. Но мы же не будем из этого раздувать скандал… Хотите, я ее переведу…

– Мы несовместимы!

– Несовместимы?

– По гороскопу! Мы несовместимы по гороскопу. Я спрашивал Шарова! Я проверял!

Тут Гай смахнул скупую мужскую слезу, выпрямился и быстрым шагом вышел из кабинета.

Министр с сочувствием посмотрел ему вслед.

Глава 15 Воинствующие

У журналистов возникла проблема. Как назвать надвигающуюся войну? С учетом количества стран, заявивших о намерении принять участие в грядущих действиях, войну можно было окрестить Четвертой мировой. Но это неизбежно напомнило бы о Третьей мировой войне, которую вспоминать никто не хотел. Человечеству до сих пор было стыдно за события, при которых в битве за мировое господство и судьбу авторских прав в самый решающий исторический момент не сработал ядерный потенциал ни одной из девяти ядерных держав.