Апофеоз (СИ)

Они все были уже пьяны не только всевозможными винами, но и пороками, горячившие их прогнившие сердца. - и танцы превращаются в пляски дикарей, которые уже давно позабыли о правилах приличия, распуская руки и без зазрения прикасаясь друг к другу. – и руки их тянуться к спиртному, которое так услужливо разносят слуги; набивают свои животы угощениями, приготовленные лучшими поварами. – и они держатся за свои карманы, боясь потерять золото своё; страшась быть обманутыми и утратить своё пусть и скудное богатство – их не интересует богатство души. – и безумные глаза искрятся яростью и непостижимым гневом. – и утратив веру в себя, прячутся по углам, считая праздник похоронами. – и считая себя наилучшим, смотрят на друзей своих, точно на насекомых, в мечтах которых они давят их ногою своей. – и дрожат их тела от вида величественного зала и невообразимого богатства недругов своих, ибо не могут они смириться с тем, что они чем-то хуже.

- … - О! Этот низкий приятный баритон, точно колыбелью отозвался в моей голове. И я потерялась, и я остановилась, и я замерла, не смея потревожить величие сей минуты.

Он стоял позади, и мне не довелось увидеть его статную фигуру в момент его неожиданного появления. Всё вокруг танцевали, смеялись и тонули в смертных грехах, а мы вдвоем, непорочные и чистые, стояли в эпицентре этого карнавала порока и оставались незамеченными. Точно нас отгородили вдруг от всего мира тонкой пленкой, завесой неопределённости. Хрупкая грань между этим бренным миром и невообразимой эйфории.

- Итачи… - сорвалось с моих губ, когда его рука скользнула по моему оголенному плечу. На его руке была черная перчатка, но, могу поспорить, я почувствовала нежность и тепло его кожи сквозь тонкую ткань. Его ровное горячее дыхание обожгло мою шею, и ему довелось услышать, как томно и тяжело задышала я.

Рука его неспешно двигалась ниже по моему плечу, а я, прикрыв глаза, лишь ловила моменты, не смея обернуться… не смея возразить. Он зашептал мне на ухо что-то по-гречески, но я уже не различала слова и не понимала их смысл. Лишь только первую фразу мне удалось перевести на родной язык. Но сейчас сил не было, и я только внимательно вслушивалась в этот негромкий шепот, в котором воедино объединялись спокойствие и пугающая отреченность со страстью и немыслимым круговоротом чувств.

И вот рука его добралась до моей кисти, и Древний Демон сжал её легонько, а в следующую секунду я почувствовала, как пальцы наши переплелись. Я ощутила это тепло, ощущала, каким сильным и настойчивым он был в ту секунду, а он продолжал нашептывать что-то мне на ухо, говоря всё быстрее. Речь его становилась всё пламеннее, и, отнюдь не зная смысла его повествования, мне захотелось вдруг подчиниться ему. Странное чувство, которое никогда прежде не настигало меня. Чувство защищенности, уверенности и безопасности. Чувство, возникающее только тогда, когда ты вдруг оказываешься в чьих-то настойчивых крепких руках, способных приютить тебя в своем богатом мире, в своем сердце и в своей душе.

И когда шепот его стал совсем тихим, едва различимым, но таким быстрым и волнующим, он вдруг остановился, крепко сжал мою руку в своей, и мы закружились в танце. В быстром и невероятно страстном танце этой ночи. В эти секунды мы открыли свои сердца друг другу, обнажили свои души и просто-напросто бездумно танцевали, позабыв о других гостей Карнавала Пороков.

На лице его были черная маска, пугающая и отталкивающая. Весь его костюм в черных тонах был сделан по последнему писку моды - впрочем, как и обычно. Однако он был скрыт длинным плащом, окончательно дополняющий уже созданный загадочный образ. И всю эту черноту разбавляла лишь роспись красного оттенка, четкие линии, образующие затейливый рисунок у самых краев маски. Оттого казалось, что глаза его пылали красным огнем, и будь я обычным человеком, то именно так бы я, наивная, и подумала. Однако я точно знала, что это пламя, которое так умело скрывалось, было составной частью этого существа.

- Ты говорил, что не придешь, - тихо прошептала я, когда во время танца он опустил меня, заставляя прогнуться, и сам склонился надо мной, обжигая горячим дыханием шею.

Итачи резко поднял меня, мы сделали несколько поворотов, застыли, а затем вновь начали танец в привычном темпе. Его рука лежала на моей талии и только ближе притягивала меня к себе. Я чувствовала тепло его тела, и мне хотелось большего - хотелось стать с ним единым целым и проникнуть душою в самые потаенные уголки его сердца.

- Мы слишком много проводим времени вместе, - точно обреченно пролепетал Итачи, сжимая мою руку в своей. – Этот наш милый флирт и легкая симпатия может перерасти во что-то большее…

- …ведь мне уже хочется узнать тебя ближе… - закончила я за него.

- …и я уже чувствую, как близки мы к единению… - продолжал он шептать.

- …и как отдаляемся мы…

- …от брата моего…

Итачи остановился, позволяя станцевать нам друг перед другом каждому свою партию, а затем, легонько топнув ногой, вновь слились в Танце Души на Карнавале Порока.