Апофеоз (СИ)

- Хашираме был ближе ты, - выпалил Наруто, утирая с глаз выступившие слезы. - Как бы он этого не отрицал, как бы громко не кричал, что вы все равны перед ним, Хаширама любил тебя больше всех на свете… Он постарался дать тебе сильного брата для защиты и поддержки, потому что любил тебя, потому что хотел тебе только добра.

- Нет! Хаширама был с Итачи, а я был с Мадарой потому, что характеры так совпали!

- Люцифер хотел, чтобы ты так думал, Саске! Он был тем, в ком ты нуждался. Дьявол был таким, каким ты хотел его видеть, чтобы заручиться доверием, а потом – заполучить тебя. Ибо ты был создан иначе. Ибо тебя сделали сильнее и дали высшую цель… Признаю…

Господь больше всего на свете любил свои создания, любил своих детей и хотел им только добра, оберегал их и заботился о них. Ангелов было много, и они, вместе со своим Отцом создали Святые Небеса, и воцарился покой до тех пор, пока Господь не решил создать воина - Ангела, отличающегося от своих собратьев пустотой души. Прекрасный Ангел был назван Итачи, однако он не обладал эмоциями и был обычным солдатиком, лишенный чувств и привязанности к кому-либо. От этого он страдал. Всевышний любил своё дитя, как любил и всех остальных, но ему было больно наблюдать за тем, как мучается его создание, не понимая смысла жизни. Тогда Хаширама и Мадара высказали идею о создании Ангела, чьим защитником стал бы Итачи. Тогда бы у него появился бы смысл жизни и муки его отпустили. И Итачи бы питал любовь к Отцу и к своему младшему брату. Бог создал еще одного Ангела – меня. От меня многое ждали. Я должен был стать защитник человека. Господь отдал нас, двух Ангелов, на воспитание Хашираме и Мадаре.

Мы воспитывались в любви и заботе. Итачи был для меня старшим братом, который оберегал мня и который заботился обо мне. Получилось так, что я сблизился с Мадарой, а Итачи стал гордостью Хаширамы, хоть они и любили нас одинаково.

- Мадара уделял тебе больше внимания, многое позволял, - тихо прошептал Наруто, улыбнувшись. – У меня не было таких воспитателей, и я, как и многие другие, рос сам по себе. Мне не известно, насколько сильно вы привязались друг другу, но, очевидно, что настолько сильно, что у тебя хватило духу прыгнуть в Ад за Люцифером.

- Ты прав… - глухо рыкнул я. – В том, что тебе ничего не известно, и ты не знаешь Мадару так хорошо, как знаю я.

- Я лишь помню… - продолжил Наруто, пропустив мои слова мимо ушей, - … как подружился с тобой. Ты был прекрасным, добрым и преданным другом, и многие Ангелы хотели бы оказаться на моём месте…

- Однажды я назвал Мадару отцом, - тихо сознался я, сжав кулаки. – А он тогда назвал меня сыном… Это были самыми лучшими словами, которые я только от него мог слышать. Я был горд.

- Это неправильно, Саске. Твой Отец – Отец Наш Всевышний, а когда Мадара назвался твоим отцом, он поставил себя вровень Господу. Он возгордился, и был низвержен. А ты был глупым и обманутым Ангелом…

- То, что он назвал меня своим сыном, значило лишь то, насколько мы близки друг другу, не иначе! – вступился я.

Нас воспитывали отдельно от других, и мы не знал бед до тех пор, пока не случилось непредвиденное.

- Я помню, как прибежал к тебе… - печально усмехнулся Наруто своим воспоминаниям.

- Этого не может быть! Ты, верно, спятил, Наруто! Скажи, что это всё плохая шутка! – кричал я, точно спятивший.

- Когда я последний раз видел его, он шептал твоё имя и умолял тебя прийти!

- …и сообщил о том, что Марада в заточении ждет своего приговора, - закончил я за него.

Первое, что я увидел – его черные безумные глаза, мечущиеся от одного Ангела к другому. Я не мог узнать в этом спятившем Древнем моего всегда преспокойного и рассудительного воспитателя. Склонившись пред ним, я с каким-то ужасом взглянул на него и взял его лицо в свои руки.

- Мадара, что с тобой стало! – еле слышно промолвил я, испугавшись до глубины души.

Люцифер будто впервой увидел меня, напугался страшно, хотел было дернуться, но внезапно узнал в моём лице что-то знакомое. Еще несколько минут его бешеные глаза смотрели на меня пристально, а затем он ахнул и потянул меня к себе, заставляя нагнуться ближе. Я повиновался, и затем услышал его быстрый шепот:

- Саске, милый мой сын, они поймали меня и обвинили меня в своей гордости! А я лишь узнал о том, что Господь хочет создать человека! Он желает, чтобы мы приклонились перед ними и любили их больше, чем Его Самого! Эти жалкие подобия нас будут порочны и грешны! Я высказал свою точку зрения, поступил правильно, предупредил об опасности, а они меня заточили! Они вершат надо мной Суд! Они хотел свергнуть меня! Саске… сын мой!…

Я отпрянул от него и вновь обратился к его черным глазам, которые просто-напросто не могли солгать мне. И я вдруг понял, что всё то, что он говорил, было чистейшей правдой!