Апофеоз убийцы

На удивление, этот самый коллекционер имел лавку всего в нескольких минутах езды от Тендеройла, но пейзаж в этом месте был совсем иной. Разноцветные дома в несколько этажей следовали друг за другом чередой, составляя весёлую композицию для детской книжки. Маккарти знал этот район, хотя бывал здесь крайне редко и то проездом по очередному делу. Он вспомнил, как смотрятся эти дома в лучах полуденного солнца, действительно, прекрасное зрелище. Но сегодня погода не радовала и насладиться в полной мере игрой красок не получится. Но даже и в такой пасмурный день этот район сиял на фоне серого города. Местное жильё мог себе позволить только представитель среднего класса и выше, несмотря на то, что эти строения имели очень солидный возраст.

Лавка аукционера располагалась в трёхэтажном здании белого цвета. Мало о чём говорящая надпись «Художественные произведения», скорее всего, использовалась в качестве указателя на магазин, но никак не продуманный маркетинговый ход. Старая массивная стеклянная дверь оказалась под стать огромным окнам, в которых красовались различные картины, уже заметно поблёкшие от солнца и времени.

Как и предполагал детектив, внутреннее пространство лавки полностью состояло из различных полотен – от портретов, до пейзажей. Единственное, что нарушало всю эту художественную идиллию, – это старый дубовый прилавок, по ощущениям стоявший здесь уже сотню лет, на котором в тёмной деревянной подставке ждали своего момента не менее десятка различных средств для письма. На углу же красовался бронзовый колокол, высотой дюймов пять-шесть, по-видимому, использовавшийся для вызова продавца, который почему-то отсутствовал на рабочем месте. Раджа потянулся, чтобы позвонить в колокол, но Маккарти остановил его, показывая жестом, что для начала стоит осмотреться.

Медленно обходя помещение, детектив старался не пропустить ни одной картины. Как же со вкусом были развешаны и расставлены полотна, словно продавец хотел не столько продать, сколько поиграть эмоциями покупателей, хотя лучше называть посетителями, как в музее. Всё же это был музей, никак не магазин. От входа композиция расцветала всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками, но чем глубже заходил человек, тем темнее всё становилось, яркие картины начинали меняться на угрюмые пейзажи, изредка разбавленные портретами людей в цветастых одеждах. Маккарти и сам не ожидал, что погрузится в мир искусства с головой. Потеряв счёт времени, он решил проверить Раджу, старая полицейская привычка, не позволяющая терять из вида напарника, взяла верх над желанием и дальше наслаждаться красотой. Повернув голову, детектив сразу же заметил индуса, как вкопанного стоявшего у одной из картин среднего размера. Решив поинтересоваться, что же так сильно зацепило профессора, он как-никак истинный ценитель искусства, Дуглас сделал несколько шагов, и чем ближе оказывалась цель, тем сильнее привлекала к себе внимание. На жёлтом фоне раскалённой пустыни, под прекрасным сине-голубым небом, пугающая гора человеческих черепов закрывала собой разрушенный город. И вороны, словно свидетели великого горя, кружили над ними, восхваляя смерть. Картина пробирала до костей и не позволяла отвести глаз, как будто случайно проникая в самую душу, оставляя только ничто. Ничего не осталось, ничто не возродится, никакой надежды…

– Это Верещагин, «Апофеоз войны», – скрипучий мужской голос словно из бездны вдруг вытянул Маккарти, успевшего краем глаза заметить так же недоумевающего Раджу.

– Эээ, что, простите? – очень медленно приходя в себя, спросил детектив.

– Русский художник девятнадцатого века Василий Верещагин, а это копия картины «Апофеоз войны», написанной им в тысяча восемьсот семьдесят первом году. Оригинал около семи футов в ширину и находится в Москве, в Третьяковской галерее, а у нас тут небольшая копия, созданная одним очень хорошим художником из Болгарии. Она, конечно, имеет небольшие отличия, но в целом, атмосфера передана верно. Ну, вы и сами это уже успели заметить, – старик невысокого роста в круглых очках с толстыми линзами с благоговением рассказывал о картине, и сразу же стало понятно, что этот человек просто живёт живописью, это его мир. – Прекрасный выбор! Хотели бы приобрести?

– А, ну да, – ответил Дуглас. – Хотя нет, мы не за этим…

Он подошёл к прилавку, за которым стоял коллекционер, вынимая из кармана жетон.

– Я детектив Дуглас Маккарти, а это профессор Джавал Рам. Нам порекомендовали вас как лучшего знатока живописи.

– Оу, – осёкся продавец и явно занервничал, – весьма польщён, конечно. Но у меня всё легально.

– Мне интересно узнать, как вы ввозите полотна из Европы, тем более не копии, а реальные произведения, ведь за них приходится платить большой налог? – не отрывая взгляда от картины, спросил Раджа.

– Приходится платить, куда уж без этого, – затараторил аукционер, и чем больше он нервничал, тем сильнее начинал проявляться французский акцент.