Апофеоз убийцы

– Это, конечно, всё интересно, но в чём смысл? – прервал его лекцию Дуглас.

– Да, действительно, прошу прощения, увлёкся, – смутился Жак. – Есть смысл, и вы его точно уловили, хотя могли не придать значения. Кранах ближе к реальности. Обратите внимание на цвета, она насыщеннее, чем у Босха, детали лучше прорисованы. Смысл именно в этом.

– Ну, перерисовал лучше, да и всё, не велика разница, – разочарованно ответил детектив, он-то ждал какого-то особого скрытого смысла, а здесь просто более кропотливая работа.

– А вот и нет. Разница колоссальная, до такой степени, что можно считать картины разными, – снисходительно улыбнувшись, проговорил француз.

– Ага, как один и тот же виски с двух разных заводов!

– Прекратите паясничать, вы сравнили великое искусство и алкоголь для всякой шпаны, имейте уважение, – внезапно вспылил Дюпен, сжав и без того тонкие губы так, что они исчезли.

– Простите покорнейше, – детектив сделал виноватый вид, – продолжайте, пожалуйста, я не хотел вас обидеть.

Дюпен со злостью осмотрел обоих собеседников, вздохнул, одновременно качая головой, но всё-таки продолжил.

– Дело в том, что у Босха главное – это действие, а у Кранаха – люди! То, что вы не заметили, а я вам не сказал, – это лица! Посмотрите повнимательнее, на второй картине видны страдания, эмоции, а у Босха их нет, словно все персонажи неживые или показывают ну совсем неестественные эмоции.

И действительно, при более пристальном изучении разница стала заметна, лица людей на картине Кранаха были поражены страхом, болью, безысходностью, в то же время у Босха большинство словно смирились с участью или открывали рты и выпучивали глаза, словно рыбы, выдавая какие-то подобия эмоций.

– Итак? – недоумённо спросил Джавал.

– Гениальность Босха неоспорима, но многие эксперты отдают должное Кранаху как величайшему мастеру, показавшему иную трактовку великого произведения, – продолжил Дюпен, не обратив внимания на вопрос индуса.

– Хорошо, с этим всё ясно, а кто приобрёл копию? – спросил Маккарти, решив как можно скорее перейти к делу, понимая, что коллекционер может часами рассказывать о высших смыслах.

Француз поднял на него глаза, всем видом демонстрируя разочарование, что его посмели прервать.

– Знаете, многие люди платят немалые деньги за мои лекции, а вам я позволяю повысить свой культурный уровень бесплатно! – возмутился он. – И правильно говорят, не стоит метать бисер перед свиньями.

Его слова задели детектива, который перевёл взгляд на Раджу, также удивлённого таким высказыванием Жака.

– Как хотите, – раздосадованно продолжил Дюпен, – а вот здесь очень интересный момент. Картину приобрёл молодой человек, на вид лет восемнадцати. И заплатил он много больше цены, которая могла быть выставлена на аукционе, потому отдали сразу без торгов. Откуда у такого молодого столько денег непонятно, да и не по возрасту увлечения.

– Интересно. Может, у этого парня есть имя или особые приметы? – акцентировал внимание на вопросе детектив.

Француз задумался, стараясь вспомнить хоть что-нибудь. И примерно через несколько секунд его лицо изменилось, давая понять, что что-то есть.

– Имя я особо не запомнил, вроде бы Сэт или Сэм. Видел я его тогда впервые, и больше он не появлялся. А вот примета была – прыщи по всему лицу, не так, как у подростков в его возрасте, а словно какое-то сильное заболевание.

– Самуэль? Самуэль Стивенсон? – Маккарти сразу вспомнил помощника Синидиса, идеально подходившего под описание.

– Да, вроде это имя, – оживился Дюпен. – Точно! Оно самое! А вы знакомы?

– Это один из подозреваемых, – солгал Дуглас.

– Но картину он приобрёл совершенно легально, даже заплатил наличными, что огромная редкость в наше время, – пожал плечами Жак.

– Зато всплыла она не там где надо! – подытожил Маккарти. – А что вы говорили об увлечении не по возрасту или финансовой части?

– Ах, это! Где вы видели молодого человека, интересующегося искусством? Ещё как-то можно понять интерес к Босху. Возможно, он хотел произвести впечатление на кого-то, хотя я сомневаюсь. Но Кранах! Это уже совсем иной уровень, совсем уж узкая часть, в которой плавает более просвещенная публика. Я полностью убеждён, что Самуэль даже не представлял, о чём идёт речь, а просто выполнял чей-то приказ, возможно, клиента, по каким-то причинам пожелавшего остаться неизвестным.

– Значит, пустоголовый парнишка сделал редкий заказ и хорошо заплатил? – чтобы закрепить результат разговора, спросил Дуглас.

– Я не утверждал, что он пустоголовый, но знания о живописи у него как у уличного кота. Советую вам поискать в его окружении, он уж точно на кого-то работает, здесь я абсолютно уверен, – ответил Дюпен, всем видом подчёркивая безошибочность своих суждений.

– Уже работаем над этим, – подчеркнув очевидность предложения француза, сказал детектив. – Кстати, у вас отличная лавка, всё подобрано со вкусом, сразу видно специалиста в своём деле.

– Благодарю, очень приятно, – заулыбался Дюпен.