Апофеоз войны

Каждого члена группы Семен Павлович отбирал лично, внимательно изучая послужной список. Аглая – великолепный химик, несомненный профессионал своего дела, с ней Большаков проработал плечом к плечу несколько лет. Березин прекрасно разбирался в технике, тоже у профессора в отделе работал. Из спичек и калькулятора этот здоровяк мог смастерить такой радиоприемник, что хоть президенту США напрямую звони! Макс – универсал, он вообще вне всяких подозрений. Оставался только Остроушко. Бывший военный. Хотя бывших вояк не бывает. В горячих точках служил. С ним Семену Павловичу лично мало пришлось пересекаться, все-таки Большаков был ученым до мозга костей, а не военным. Неужели Остроушко – тот самый «крот»?

Профессор тряхнул головой – не хотел думать плохое про людей. Николай не мог быть двойным агентом, он у Большакова уже лет десять в службе охраны ходил. Хотя черт их, этих военных, знает, как они там службу ведут и кому отчитываются – Семена Павловича это никогда не интересовало, он в это не лез. И, видимо, зря.

«Надо Макса предупредить, – всполошился ученый. – На всякий случай».

Звонить Большаков не стал – побоялся, что разговор могут подслушать и отобрать планшет, тогда совсем связи никакой не будет. Так что он украдкой написал Максиму небольшое послание, пока охранники глазели на его помощницу Лену, которую доставили вторым рейсом.

Едва девушка, виляя бедрами, прошла к скамейке, куда усаживали всех эвакуированных, Большаков успел набрать текст и нажать кнопку «отправить», молясь только об одном – чтобы послание ушло адресату.

Профессора трясло. Он спрятал планшет, а потом засунул руки в карманы, чтобы никто не смог увидеть, как сильно у него дрожали руки. Вся эта ситуация с новой загадочной болезнью начинала приобретать какие-то совсем уж необычные и гадкие обороты. Так не вовремя произведенная почти насильно эвакуация, этот загадочный «крот», которого внедрили в обход Большакова в его же группу.

«Появись только Филиппыч тут – я ему устрою, не отстану, пока все не выясню! – злобно подумал Семен Павлович, поглядывая на двери. – И если он хоть что-то знал об этом всем – лично, этими вот руками отвешу ему…»

– Живее! Живее! – прерывая мысли ученого, закричал военный.

Большаков от неожиданности даже привстал.

Чьи-то крепкие руки усадили ученого обратно.

– А ну сядь! – рявкнул за плечом старика охранник.

Дверь отворилась, и в ангар ввели новую партию эвакуированных.

– Филиппыч! – неожиданно даже для самого себя обрадовался Большаков, увидев среди прочих знакомую фигуру.

Шеф не обернулся. Кажется, он с кем-то спорил, размахивая какими-то бумагами перед лицом мордоворота.

– Коробки под номером 326, 327 и 335 разбиты полностью! Там же ценное оборудование! Оно стоит несколько сотен тысяч долларов! Что мне прикажете начальству своему говорить? Что ваши дуболомы не способны прочитать и двух слов? Там же четко было написано: «Осторожно! Хрупкое!» Чего тут непонятного?!

– Сядь на место! – рявкнул на него охранник.

– Да как вы смеете со мной так говорить? Где ваш начальник? Я спрашиваю, где ваш начальник? Вы мне за порчу казенного имущества ответите! По всей строгости! Умудрились разбить два рефрактомера! Импортных! Автосамплер последней модели – в труху! Вы его что, с крыши сбрасывали? Или ногами пинали? Спектрометр из 330-й коробки сдавлен! У меня слов нет! Как это возможно?! Он же железный! А сейчас у него такой вид, будто на нем слон посидел.

– Ты кто такой? – включился в разговор второй военный. Судя по голосу, каким обычно отдают только приказы, это был командир охраны.

– Я начальник лаборатории! А ты кто такой?

– Чего расшумелся?

– Вы мне технику всю уничтожили! – взвизгнул Филиппыч.

– Сядь. На. Место, – чеканя каждое слово, произнес боец.

– Я…

– Объявлено особое положение. Если не сядешь, я тебе…

– Пошел ты ко всем чертям! Еще мне смеешь что-то указывать! Я твоему начальнику все про тебя…

Военный достал пистолет из кобуры. Сквозь зубы выдавил:

– Сядь!

– Угрожать мне смеешь? – не унимался Филиппыч. – Веди меня к своему руководству! Я тебе живо звездочки с погон все сниму! Я тебе…

Раздался хлопок – словно кто-то стеганул мокрым прутком по полу. Большаков вновь привстал, не веря тому, что происходит. Неужели это все на самом деле?

– Сядь! – почти в самое ухо прошипел стоящий позади военный. И больно ударил в правый бок.

Большаков с шумом выдохнул и плюхнулся обратно.

– Я… – Резкость и уверенность в голосе Филиппыча разом пропали. Он побледнел, схватился за живот. – Я…

И начал заваливаться на пол.

– Уберите его! Живо! – рявкнул командир охраны, пряча оружие в кобуру.

Два бойца подхватили Филиппыча под руки, и только сейчас Большаков увидел, как на животе его друга расползается красное пятно.

– Вы же… – потрясенно вымолвил Семен Павлович.

– Заткнись! – рявкнул охранник. – А иначе и тебе пулю в живот всадим!

Большаков округлил глаза, взглянул на военного, но ничего произнести уже не смог – так и замер с открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба.

Глава 12. Рывок

Два года после Судного дня