Апокалипсис 1920 (СИ)

Кого ты видишь пред собою?

Кого ты в зеркале хранишь?

Кто разрезает ночи тишь,

Бродя под демонов конвоем?

Кто в темноте тихонько воет?

Чьи лапы, как паучьи спицы,

Сплетают тебе маски-лица

Крайне обманчивого кроя?

Чей шёпот лижет тебе ухо?

Кого скрываешь, пряча в брюхо?

Кто есть причина грязных слухов?

Что оправдаешь слабым духом?

Не думаешь, что все тут знают,

Про твою маленькую тайну?

И пусть сейчас не ночь Самайна,

Но всем видна твоя душа.

Точнее тот, кто в твоей тени.

Кем проклят ты в сей Судный день, и,

Вот тут без лишних отступлений:

Тебе бы с ним побыть смиренней.

Krolewicz

Сладкий огненный принц,

Поцелуем напомнит кизил

И слезами наполнит кувшин.

Ты не видишь истинных лиц?

Между вами уж нету границ:

Он тебе до безумия мил.

Сладкий огненный принц,

Поцелуем напомнит кизил.

И под ловкостью дьявольских спиц,

Нить судьбы вьётся в сомнище вил.

Вьётся дурочка, выбьясь из сил,

Не узнав, с кем он падает ниц.

Не узнав, сколько нужно чернил

На стихи. Он прочтёт пару первых страниц

И слезами наполнит кувшин.

Ты не видишь истинных лиц.

Ты не видишь, сколь хитр тот лис.

И сколь прост он в подобьи мужчин,

Уподобя желание статься простым.

Доставай же скорей чистый лист!

Ludzie

Духи предков взирают пытливо,

Расплавляется время как олово.

Как пришло тебе только в голову,

Что ты станешь когда-то счастливым?

Ты от водки синеешь, как слива,

Иль от курева выхаркнешь пороха.

Ты трясёшься от одного шороха,

И от пули, что в этот раз мимо.

И ты мнишь, что наследник ты Рима,

Иль империй, что были древней,

Но ты сын столь глухих деревень,

Что и гордость становится милой.

Обезьяной рождён "царь зверей"

И рабом городских суеверий.

Ты живёшь на просторах киммерий.

Как умрёшь? Разнесёт суховей.

Towarzysz

Я читал тебе Хлебникова вечером

И вязкой патокой засохло время.

Наше болезненное племя

Лишь только Ладомир подлечивал.

И строки быстрым гомоном неслись.

Родной язык казался прозой покалеченным.

Но, кажется, с ним сделать, в общем, нечего,

Из слов точила мускусная слизь.

Из слов тут возводили замок

И шпиль его ушёл куда-то ввысь.

Мы боремся с осадой душных рамок,

Но почему-то снова им сдались.

И тело исказил узор из ранок,

И в черепе волчица заскреблась.

Что нам все козни умных самок,

Когда взратала наша власть?

Пока нож сух, не разевал бы пасть.

И что, что в этом городе одни?

Пока горят здесь яркие костры,

Я буду жечь и танцеваться всласть.

Пока горят огни Москвы,

Пока Парижа улицы краснеют,

Пока кроваво знамя веет,

Я верю в мёртвые мечты!

Trutka

Терпкая полынь и тёмный вечер.

Я лежал. Кровавый апельсин

Сиротливо кровью тёк, как сын

Богов, что в битве покалечен.