Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Лейтмотив центральной части – буйство плоти, гедонизм, похоть и разврат. Идеи сладострастия и телесных наслаждений выражены в зримых метафорах и визуализированных пословицах, образах вкушения различных плодов и ягод: винограда, малины, клубники, земляники, вишни, – также ассоциировавшихся с любовными утехами. Да и сам образ сада, благодаря куртуазной культуре, воспринимался как место для утех, увеселений, прелюбодеяния. Многие сюжеты средневековой литературы игривого характера разворачивались в саду, среди цветов и роз, будящих своими ароматами страсть, истому и желание. Зрителю демонстрируется обнажённое тело в различных эротических, более того – табуированных, проявлениях. Половой акт в средневековой мысли воспринимался как неизбежное зло, необходимое для продолжения рода человеческого, а поддаваться искушению, испытывать удовольствие было делом запретным. Церковный календарь, церковный надзор координировал жизнь тела различными формами постов и запретов, отказ от секса занимал немалую часть таковых.

Центральная панель триптиха демонстрирует итог невоздержанности Евы и соблазнившегося Адама. Согласно поверью, распространённому в Средние века, до грехопадения Адам и Ева совокуплялись без жажды страсти, а только для продолжения рода¹⁴¹. Считалось, что первый грех, совершённый после того, как Ева вкусила запретный плод, был грехом похоти¹⁴². Зов плоти овладел человеком, – эта идея представлена в образе страстей, воплощённых в фигурах бегущих вокруг озера животных, что осёдланы нагими мужчинами, созерцающими женщин в озере.

Центральная часть триптиха, изобилующая всевозможными субститутами мужских и женских гениталий, демонстрирует коловращение человеческих тел. Композиция чётко делится на планы с многочисленными орнаментально повторяющимися элементами, изображающими обнажённых женщин и мужчин, некоторых – лишь с тёмной кожей, а некоторых – и с африканской внешностью. Мириады птиц, наземных и водных животных, русалок и морских чудищ заполняют пространство картины. Тематически центральная часть посвящена репрезентации человечества накануне Ноева Потопа. Во времена Босха потоп считали реальным историческим событием: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь [Бог]: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем» (Быт. 6:1–5).

В тематике центральных сцен также можно усмотреть образы греха и отклонения от праведной жизни, связанные с Содомом и Гоморрой, притчей о Вавилонской башне, – катастрофам апокалиптического характера всегда предшествует распутство и нарушение божественных законов: «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится» (Лк. 17:26–30). Этот фрагмент предрекает Страшный суд, – Лука находит примеры апокалиптических катастроф в прошлом, экстраполируя их в будущее.