Апокалиптический реализм. Научная фантастика Аркадия и Бориса Стругацких

Он худой как скелет, желтолицый, с впалыми щеками и остекленелым взглядом. Мокрые рыжие патлы торчат во все стороны, ходуном ходят разболтанные и словно бы многосуставчатые руки, а голенастые ноги беспрерывно дергаются и приплясывают на месте, так что из-под огромных ступней разлетаются в стороны палые листья и размокшая цементная крошка.

Весь он от шеи до ног обтянут чем-то вроде трико в разноцветную клетку: красную, желтую, синюю и зеленую, и беспрестанно звенят бубенчики… [Стругацкие 2000–2003, 8: 38–39].

Этот образ Дудочника частично возникает из-за того, что иногда легенду о Пестром Дудочнике связывают с историческим феноменом пляски святого Витта. Существует предположение, что введенные в транс жертвы средневекового Tanzwut’a вполне могли бы уйти за «дудочником» из города. В сумасшедшем паяце Стругацких объединены пораженные чумой танцоры и одетый в яркую одежду дьявольский музыкант, обещающий избавить людей от чумы. Если на планете Надежда существует призрак Пестрого Дудочника, то чего уж говорить о крысах. «Очень много крыс, – отмечает Абалкин на первой странице своего отчета, – <…> доносится возня, писк, хруст и чавканье. Щекн снова появляется в дверях. Он энергично жует и обирает с морды крысиные хвосты» [Стругацкие 2000–2003, 8: 33, 38].

Из легенды о Пестром Дудочнике взяты не только картины и образы: ее структура является префигурацией структуры событий в рассказе Абалкина. В парадигме сюжета легенды присутствуют: а) город, подвергшийся нашествию крыс; б) бродячий крысолов, который обещает освободить город за определенное вознаграждение; в) он выполняет задачу, уводя крыс прочь игрой на дудке; г) горожане отказывают ему в обещанном вознаграждении; д) силой своей мелодии, против которой невозможно устоять, Дудочник уводит городских детей к ближайшей горе, где они все навеки бесследно исчезают [Mieder 1987][11].

Сведенная к голой структуре история планеты Надежда развивается следующим образом: а) планета становится жертвой опустошительной эпидемии; б) неизвестная сверхцивилизация предлагает вывести граждан Надежды в новый, чистый мир; в) большая часть населения планеты эвакуирована через межпространственные тоннели сверхцивилизации; г) немногочисленные вооруженные группировки сопротивляются эвакуации и сражаются, защищая собственную (хотя и охваченную эпидемией) цивилизацию до печального конца; д) сверхцивилизация всячески пытается заманить оставшихся в городе детей в свой загадочный иной мир.

а) В исходной легенде крысы и эпидемия просто суровая жизненная реальность, не бич Божий и не наказание природы. В версии Стругацких возникновение эпидемии непосредственно связано с безответственной, опасной жадностью и слепотой общества, стремящегося к технологическому развитию («официальная» версия Максима), или с враждебной волей чужой, внешней силы (версия выжившего). Структурный прием помещения истории внутрь другой истории, то есть отчета Абалкина как отдельной части – внутрь повествования Максима, позволяет двум интерпретациям накладываться друг на друга. Двойная мораль насколько очевидна, настолько и пессимистична; технологический прогресс не просто опасен как таковой, но в сочетании с социальной и психологической ограниченностью влечет за собой новую катастрофу: то же самое общество, которое способно сотворить разрушительные технологии, способно и обвинить в собственной несостоятельности чужую «расу отвратительных нелюдей».

б) В версии Стругацких сверхцивилизация действует как Дудочник, обещая вывести людей туда, где нет эпидемии.

в) В версии братьев Гримм крысы идут за Дудочником в реку Везер, где тонут. В знаменитом стихотворении Роберта Браунинга эта последовательность событий украшена сравнением с марширующей армией:

Лишь только дудка заиграла —
Как будто гул далекого обвала,
Как будто тысячеголосый ропот,
Как будто мощных армий грозный топот
Послышался, и зданья затряслись,
И хлынули наружу толпы крыс…

и очеловечиванием крысиных семей: