Апокрифические апокалипсисы (издание 2001 г.)

Описание рая значительно обстоятельнее, чем в Откровении Петра. Павел встречает здесь Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, Моисея и других праотцев и пророков еврейского народа. Обращает на себя внимание то, что изображаемый рай и есть тот сад Едемский, где жили некогда Адам и Ева.

С Откровением Павла сходен по сюжету апокриф «Откровение Пресвятой Богородицы», перевод которого получил широкое распространение на Руси под названием «Хождение Богородицы по мукам».

Пречистая, повествуется в апокрифе, пожелала узнать, какие мучения терпят грешники после смерти. Явившийся Ей архангел Михаил проводит Богородицу «по мукам», показывает Ей все виды казней в разных частях ада.

Матерь Божия поражена тем, какие страшные муки терпят христиане — люди, уверовавшие в Ее Сына. Она просит Бога даровать грешникам-христианам прощение или хотя бы послабление, но Господь отказывается сделать это. Только по общей молитве архангела Михаила, Богородицы и всех святых Бог соглашается даровать грешникам «отдохновение в день Пятидесятницы», чтобы они «славили Отца и Сына и Святого Духа».

Продолжение традиции Третьей Книги Ездры мы находим в откровениях, носящих имена Ездры и Седраха[29]. Пафос обоих апокрифов в стремлении праведного, но смертного человека познать пути бессмертного Бога — эта идея возвращает нас к ветхозаветной Книге Иова. Особенно ярко она выражена в Откровении Седраха, который желает не просто говорить с Самим Господом, но и обвинить Его в страданиях людей. Конечно, по-настоящему судиться с Богом Седрах не может, но он пытается доказать, что грешники заслужили прощение — хотя бы потому, что «жалок человек». Господь хочет поместить праведного Седраха в рай, но тот отказывается: если не помилованы грешники, он хочет страдать вместе с ними в аду.

Подобно герою Завещания Авраама Седрах не желает отдавать свою душу ангелам, пока Бог не соглашается уступить: грешникам достаточно теперь каяться в течение двадцати дней земной жизни, чтобы заслужить прощение. Любопытно и добавление: «Если же кто перепишет слово сие дивное, да не вспомянется тому грех его во веки веков» (Откр. Седраха 16). Добившись уступки, Седрах соглашается поселиться в раю.

Очень сходные сцены есть и в христианском Откровении Ездры. Но автор этого апокрифа привлекает апокалиптическую традицию более широко. В книге описан ад, причем Ездра спускается по ступеням вниз, в глубь преисподней — этой черты в других откровениях мы не находим.

Упоминаются семьдесят седмин, говорится об уничтожении мира. Замечателен «портрет» Антихриста: «Лицо его видом походит на пашню, правый глаз — словно звезда утренняя, другой — неподвижен. Рот его шириной в локоть, зубы его размером в пядь. Пальцы его словно серпы, след ноги его равен двум пядям. На лбу же его — надпись: "антихрист"» (Откр. Ездры 7).

Сохранился также апокалипсис, приписанный Иоанну Богослову. В этом апокрифе больше общего с каноническим Откровением, чем во всех прочих, но композиция здесь совершенно иная. Иоанн беседует с Богом, будучи взят на небо с горы Фавор. Весь апокриф состоит из вопросов апостола и ответов Бога. Видения, столь характерные для новозаветного Апокалипсиса, почти отсутствуют.

В беседе подробно обсуждается все, что должно произойти при кончине мира и после нее. Все это записано в книге за семью печатями. Таким образом, «новому» Иоанну божественные тайны раскрываются как бы полнее, чем «старому».

Все ответы Господь сопровождает ссылками на Священное Писание, в основном на Псалмы Давида. Вообще этот апокалипсис — несмотря на вполне типичные картины светопреставления — самый спокойный, обстоятельный, «информирующий», а не «поражающий» читателя. Быть может, его автор хотел не только дополнить каноническое Откровение, но и сделать его содержание более доступным — отсюда такая «катехизисная» форма апокрифа.

* * *

В этой статье мы дали беглый очерк иудейской и христианской апокалиптики от книг Ветхого Завета до византийской эпохи. Но то время, на котором мы остановились, — это еще не конец апокалиптической литературы. В переводах на множество языков она продолжала жить до Нового времени, а кое-где живет и поныне, став органичной частью фольклора.