Аполлинария Суслова

Весной Полина написала ему из Парижа и сообщила о неудачном окончании ее романа. Французский возлюбленный обманул ее, но у нее не хватало сил покинуть его, и она заклинала отца приехать к ней в Париж. Так как Достоевский медлил с приездом, Полина грозилась покончить с собой – излюбленная угроза русских женщин. Напуганный, отец, наконец, поехал во Францию и сделал все возможное, чтобы образумить безутешную красавицу. Но так как Полина нашла Достоевского слишком холодным, то прибегла к крайним средствам. В один прекрасный день она явилась к моему отцу в 7 часов утра, разбудила его и, вытащив огромный, совершенно новый нож, только что ею купленный, заявила, что ее возлюбленный француз – подлец, она хочет его наказать, вонзив ему этот нож в глотку; она сейчас направляется к нему, но сначала хотела еще раз увидеть моего отца, чтобы сообщить ему заранее о преступлении, которое она намерена совершить. Я не знаю, позволил ли отец себя одурачить этой вульгарной комедией, во всяком случае, он посоветовал Полине оставить свой большой нож в Париже и сопровождать его в Германию. Полина согласилась; это было именно то, чего она хотела.

Достоевская Л. Ф. Достоевский в изображении своей дочери. С. 87–88.

Во всяком случае, не подлежит сомнению, что в 1863 г. роман их в полном разгаре. Летом этого года Достоевский путешествует за границей в сопровождении Сусловой. В письмах к братьям он совершенно открыто говорит о счастье путешествовать с любимым существом. Правда, его обычная мнительность и склонность к угрюмости и, главное, проигрыши на рулетке омрачают эту поездку его по Европе в сопровождении любимой девушки. Уже эта спутница Достоевского страдает из-за его проигрышей, закладывает кольцо, переживает с ним тревоги внезапного безденежья, когда приходится дрожать, что подадут счет из отеля. История их отношений, осложненных, видимо, различными любовными эпизодами, довольно близко отразилась на «Игроке» Достоевского.

Гроссман Л. П. Путь Достоевского. С. 145–146.

Эта поездка вдвоем с любимой женщиной, еще полной переживаниями прошлого, но невольно поддающейся и чувству красоты природы, и очарованию памятников искусства, была для Достоевского и мукой и радостью. В Сусловой пробуждается новый прилив жизни, чувство благодарности, чуть-чуть жалости, и прежняя любовь берет свое. Достоевский выходит из неестественного положения «друга и брата». Но между ними залегла глубокая трещина, которая чем дальше, тем больше дает себя знать.

У Сусловой от поры до времени прорывается еще не изжитое чувство страсти, пробужденное любовью доктора, а у Достоевского – чувство ревности к этому прошлому и боязнь всякой новой встречи на пути Сусловой. Все путешествие проходит в приливах и отливах любви, но в конечном результате новое сближение с Достоевским оставляет в душе Сусловой осадок, в котором вначале она сама не умеет разобраться.

Бем А. Л. «Игрок» Достоевского (В свете новых биографических данных). С. 382.

И вот, в течение этих нескольких месяцев, трех или четырех, которые Суслова провела в Париже без Достоевского, зажглось в ее душе новое чувство, яркое и молодое, захватило ее с такой внезапностью и разожглось такой слепой страстью, что без всяких размышлений о будущем, со слабой уверенностью и в настоящем, не рассуждая и не взвешивая последствий, она отдала свое сердце и всю себя человеку чуждой среды и племени (он был родом испанец – по имени Сальвадор, студент медиц. факультета).

И здесь мы опять скажем: только этим бегством от самой себя, этим состоянием как бы одержимости идеей – скорее и бесповоротнее и как можно дальше оттолкнуться от только что пережитого – нужно объяснить эту быстро вспыхнувшую в ее душе страсть, которая вскоре превратилась в настоящую, глубокую любовь, ставшую, быть может, единственной любовью в ее жизни. Или: душа-то ее, после Петерб. периода, не была уже не юной и не чистой? От любви мрачной, «размеренной и методической», бросилась она к любви молодой и яркой – пусть человека элементарно не сложного, ничем не одаренного, но, быть может, пленительного именно этой простотой своей, душевным своим здоровьем.

Долинин А. С. Достоевский и Суслова. С. 181.

Дневник Сусловой открывается как раз в момент приближающейся развязки: в летние месяцы, проведенные ею в Париже в 1863 г., Суслова переживает новое увлечение – она любит не то студента, не то начинающего врача, испанца Сальвадора. Это реакция после мучительных месяцев близости с Достоевским. Сальвадор – натура примитивная, решительно ничем не осложненная. Это один из тех «европейцев», которые давно выработали себе форму внешних приличий, тот бездушный лоск цивилизации, который так возмущает Достоевского. Для Сальвадора связь с пылкой русской девушкой приятна, но не требует с его стороны никакой жертвенности. Он на эти вещи смотрит просто. Но не так просто посмотрела на связь с ним Суслова.

Соболев Ю. Подруга Достоевского // Прожектор. 1928. № 19. С. 20.