«Аполлон-8»

В октябре начали появляться сполохи и другого огня: более 100 000 антивоенных активистов, недовольных бесконечными боевыми действиями в Юго-Восточной Азии, в антивоенном марше двинулись на Вашингтон, начав с мемориала Линкольна и потом перебравшись через реку Потомак к Пентагону. Они пылали ненавистью к Джонсону и его вьетнамской авантюре, лозунги на плакатах были беспощадны: «Президент, сколько детей ты сегодня убил?» Или еще хуже: «Где же Освальд, когда он так нужен?» Убийца Кеннеди, как и сам Кеннеди, давно покинул этот мир, но кровь, с которой началось президентство Джонсона, словно вновь хлынула волной, грозя накрыть Джонсона навсегда.

Внутри НАСА настроения были столь же мрачными. Все понимали, что 1967 г. будет провальным, по крайней мере по количеству американских астронавтов, ушедших в полет. В агентстве, знаменитом своей бравадой, появились сомнения. Да и как могло быть иначе? Успех лунной программы теперь зависел от космического корабля, который в буквальном смысле оказался смертельной западней, от ракеты «Сатурн-5», которая еще ни разу не доставила человека на орбиту, и от лунного модуля, который даже не был изготовлен.

Несмотря на эти отсрочки, многие в НАСА все же с нетерпением мечтали увидеть «Аполлон» в действии – и прежде всего сами астронавты, включая Фрэнка Бормана.

Борман сам принял решение выйти из программы «Джемини» задолго до ее окончания – и все ради того, чтобы с самого начала получить преимущество на «Аполлоне». Однако к 1968 г. Фрэнк уже третий год сидел на Земле без задания: единственным его полетом в космос оставался полет на «Джемини-7». Джим Ловелл, Джон Янг, Пит Конрад и Том Стаффорд успели сделать на своих винтовках по две зарубки: каждый из них слетал в космос сначала в правом кресле, а затем в левом. Программа «Джемини» завершилась полетом «Джемини-12» под командованием Джима Ловелла, прежде слетавшего в космос вместе с Фрэнком и под его командованием, и этот последний полет стал поистине безупречной концовкой для двухместных кораблей. Среди астронавтов – крайне честолюбивой братии – слетавшие дважды все больше воспринимались как звезды грядущей программы «Аполлон», на фоне которых Борман и прочие, кому выпало слетать в космос всего один раз, стали выглядеть второсортным материалом.

Что еще хуже, в НАСА пошли упорные слухи, что умница Боб Гилрут – один из основателей космического агентства и директор Центра пилотируемых кораблей в Хьюстоне – задумал снять Бормана с полетов насовсем. Вскоре после пожара стало ясно, что Джо Ши, возглавлявший почти с самого начала отдел по «Аполлону», должен уйти. В том, что «Аполлон» на ранних стадиях разрабатывался так неуклюже, был виноват не только Ши. Однако большинство сходилось на том, что если повседневный надзор за программой был бы обязанностью кого-нибудь вроде Криса Крафта или Джина Кранца, то порядок удалось бы навести раньше, а плохую работу замечали бы на более ранних стадиях. Возможно, Гриссома, Уайта и Чаффи это не спасло бы, но шансы на выживание у них были бы выше.

В апреле Ши был переведен на кабинетную работу в головной офис НАСА в Вашингтоне. Перевод он справедливо воспринял как ссылку и в июле уволился из агентства. Его временно заменили Джорджем Лоу, заместителем Гилрута, однако с постоянным назначением тянуть было нельзя. Гилрут, с его общепризнанной способностью распознавать таланты и убеждать людей принять нужную должность, затруднился бы толком определить, какие качества он желает видеть в новом руководителе программы «Аполлон», однако при виде нужного человека он уж точно остановил бы на нем взгляд – и когда наводили порядок после пожара, он остановил взгляд на Бормане.

То, как Борман выполнял свою работу на заводе в Дауни, Гилрут высоко ценил, и вскоре в НАСА уже не было секретом: Гилрут надеется, что астронавт откажется от мечты полететь к Луне и вместо этого возглавит программу, по которой в космос будут летать другие. Однако у Бормана было на уме другое: от полетов его уже когда-то отстраняли из-за барабанной перепонки, и вновь сидеть на Земле – на этот раз из-за того, что умеет хорошо работать, – он не собирался. Как только в Дауни ему стало нечего делать, Борман вернулся в режим подготовки и с головой ушел в плотный график тренировок: не только наверстать упущенное, но и показать всем желающим, что в НАСА он пришел пилотировать космические корабли, а не конторский стол.

В конце концов Гилрут вызвал Бормана к себе и, недолго думая, заявил:

– Знаешь, Фрэнк, мне очень хочется, чтобы ты вел программу «Аполлон».

Борман устремил на Гилрута почтительный взгляд, но не произнес ни слова, надеясь, что молчание будет красноречивее.

Видимо, так и вышло. Гилрут мгновенно почуял, куда клонится дело, и по обыкновению решил направить разговор так, чтобы обе стороны расстались в уверенности, что решение принято верное. Выдержав паузу, он продолжил:

– Однако я также знаю, что ты хочешь летать, и при этом у тебя нет административного опыта, который нам сейчас нужен.