«Аполлон-8»

– Смотри прямо вперед, не двигайся пока, – сказал Борман Андерсу. Затем отстегнул ремни, подплыл к Ловеллу и ощутил тот же прилив дурноты. Перед глазами мелькнул бифштекс с яйцом, съеденный на завтрак еще в квартире астронавтов, и Борман приложил все усилия к тому, чтобы еда осталась там, где ей положено. Андерс, почувствовав некоторую тревогу, выждал несколько секунд, прежде чем расстегнуть ремни.

Несмотря на дурноту, за время двух коротких витков по околоземной орбите астронавтам предстояло много сделать, чтобы подготовить корабль к TLI. Обязанности Бормана как командира корабля подразумевали знакомство со всеми бортовыми системами, умение в случае надобности управлять кораблем в одиночку – и бремя командования тоже. За ним оставалось последнее слово по каждому вопросу, с которым можно было столкнуться в следующие шесть дней.

Ловелла тренировали как навигатора – и в ситуации, когда «Аполлону-8» предстояло путешествие более дальнее, чем любому другому кораблю в истории освоения космоса, ответственность на Джиме лежала немалая. Несмотря на то что все координаты, необходимые для полета, были записаны на магнитную пленку, механическому мозгу требовался и человеческий мозг, способный проконтролировать решение машины перед тем, как будет запущен главный двигатель или любой из 16 малых двигателей маневрирования.

И у компьютера, и у Ловелла в память было занесено расположение 35 звезд. Эти навигационные координаты были настолько же точны, насколько и примитивны, – как во все предыдущие века, когда ими пользовались моряки. Это знание могло потребоваться Ловеллу при подготовке к любому из маневров, а таких ситуаций ожидалось множество. Он также отвечал за другие компьютерные команды, особенно за инструкции, используемые для запуска главного двигателя в особо важные моменты полета. Из всего экипажа именно Ловеллу больше всего пристало бы именовать нижний отсек оборудования родным домом.

Роль Андерса была более импровизационной. Эксперт, с которым мало кто в мире мог бы потягаться знаниями о принципах работы лунного модуля, в нынешнем полете не имел ни малейшей возможности эти знания применить.

Вместо этого он выполнял роль бортового фотографа: с помощью первоклассных камер ему предстояло делать снимки, которые дадут больше информации, чем зернистые черно-белые фотографии, полученные ранее с автоматических лунных зондов НАСА. Они не могли идти ни в какое сравнение с изображениями, сохраненными на галоидных кристаллах и желатиновой эмульсии фотопленки и затем вручную доставленными на Землю в лабораторию для проявки. Андерса отправили в полет с небольшим арсеналом камер и кассет с пленкой; лишенный своего LM, он твердо решил не оставить неотснятым ни единого квадратного сантиметра лунной поверхности, который попадется ему на глаза.

Пока не придет время этим заниматься, он мог также наблюдать за системами жизнеобеспечения в командном модуле. Это была простая и понятная работа – следить за уровнем кислорода, температурой, расходом воды и прочего, но ошибка в таком деле стоила бы дорого. Сам термин «системы жизнеобеспечения» ясно указывал, что произойдет в случае отказа таких систем.

Сейчас, когда Андерс расстегивал ремни, он взглянул на приборы и мгновенно заметил непорядок. Индикатор давления гликолевой системы, предназначенной для охлаждения аппаратуры, показывал слишком низкое значение.

– Вот это да! – сказал он, обращаясь по большей части к самому себе. – Низковато. Что-то не то.

Борман высунул голову из отсека оборудования.

– Что не так?

– Давление гликоля на выходе слишком низкое, – ответил Андерс.

– Отказал гликолевый насос?

– Похоже на то.

– Посмотрим, – сказал Борман, прокручивая в голове чертежи корабля. – Мы на основной?

Если бы Андерс ответил «да» – это означало бы серьезную проблему. Перед стартом Андерс должен был нужным образом сконфигурировать приборную панель, а это подразумевало переключение на основную гликолевую систему. Если основная система была включена и уже стала причиной проблемы, то экипаж мог переключиться на запасную. Однако если технические проблемы появляются у корабля в первый же час 148-часового полета, то это тревожный симптом.

– Мы… А, нет, на запасной, – не договорив первую фразу, поправился Андерс, еще раз взглянувший на приборную панель. Он переключил тумблер в нужное положение. – Все нормально.

Борман подплыл поближе, взглянул на индикатор и при виде давления, поднимающегося до нормальной отметки, улыбнулся.

– Похоже, набирает, – заметил он и нырнул обратно.

Оба знали, что ошибка безобидна, и все же Андерс злился на себя. В родном LM он такой оплошности не допустил бы.