«Аполлон-8»

Уиндлер считал, что флагам не обязательно так долго ждать. Для него критической точкой полета, которую невозможно было не отметить, был тот миг, когда астронавты совершат запланированные десять витков вокруг Луны, запустят двигатель SPS для отлета к Земле (маневр TEI[46]) и поспешат домой. В эту минуту русские будут, в сущности, побеждены, а Уиндлера – как и многих в НАСА – очень грела мысль победить русских.

Когда Уиндлеру впервые пришла мысль насчет флагов, он думал закупить нужное количество простеньких копий звездно-полосатого полотнища, умещающихся в ладони, – такие во множестве продавались в любом магазине дешевых мелочей. Однако после некоторого размышления они стали казаться ему слишком уж стандартными, и вот тогда-то он решил, что флаги должны быть сшиты вручную. Верхушка советского правительства наверняка увидит фотографии, сделанные в Центре управления полетом (НАСА распространит их как можно шире), и ярко-белая цифра «1» на флагах будет четко видна – особенно руководителям страны, которую так явно низведут до номера 2.

И поэтому в тот самый вечер, когда Джерри Карр в поздний час разговаривал с Фрэнком Борманом, Уиндлер, который был свободен от дежурства и вполне мог поспать, сидел дома, помогая жене и матери кроить фланель и вдевать нитку в иголку. Дурацкий способ проводить вечер, если днем ты командовал целым залом специалистов, обеспечивающих полет корабля к Луне, но Уиндлер считал такое занятие достойным.

* * *

На восьмом часу третьего полетного дня «Аполлону-8» предстояло пересечь границу. Экипаж не мог ее заметить или почувствовать – корабль будет все так же бесшумно лететь в космосе, до Луны останется еще полдня, – однако граница все-таки существовала. Ровно через 55 часов, 39 минут и 55 секунд после начала полета астронавты перестанут принадлежать Земле и перейдут во власть Луны.

Час за часом корабль проигрывал битву с притяжением Земли. Рекордная скорость 38 950 км/ч, с которой астронавты изначально устремились к Луне, поражала воображение, однако «спидометр» почти сразу же начал сбрасывать скорость. К отметке 323 000 км на пути от Земли, или к 14:30 по восточноамериканскому времени, в понедельник 23 декабря, примерно к назначенной минуте следующего репортажа с борта корабля, «Аполлон-8» полз со скоростью всего-навсего 995 м/с, то есть на уровне 11 % от изначальной скорости.

Однако затем, через час или около того, при прохождении отметки в 326 500 км, соотношение сил между планетой и ее спутником должно было смениться. В этот момент усиливающееся притяжение Луны наконец преодолеет более мощную, но слабеющую тягу земной гравитации, то есть восхождение в гору сменится нырянием с горы и скорость корабля вновь начнет расти. После этого по законам физики «Аполлон-8» неминуемо должен был как минимум обогнуть обратную сторону Луны. Возможно, экипаж сумеет выйти на орбиту; возможно, двигатель откажет и лунная гравитация отбросит корабль обратно к Земле; возможно, двигатель проработает дольше, чем нужно, и корабль разобьется о лунную поверхность. Однако в любом случае Борману и его экипажу предстояло стать первыми в истории представителями человечества, которые увидят обратную сторону Луны.

К утру третьего дня полета увеличивающаяся удаленность от Земли давала о себе знать разными способами. Например, изменилась роль Солнца: поскольку положение корабля относительно центра Солнечной системы постоянно смещалось, то через иллюминаторы «Аполлона-8» проникало все больше солнечного света. Поток лучей мешал работе навигационной оптики, которой заведовал Ловелл.

Штатный процесс прокладки курса предполагал приблизительное наблюдение звезд небольшим навигационным телескопом, а затем точную триангуляцию по ним с помощью секстанта. Однако самая яркая звезда – Солнце – мешала телескопу, и Ловеллу оставалось работать лишь с секстантом. Дело не невозможное, но утомительное, почти как мерить километры метровой линейкой.

Борман сообщил о проблеме Коллинзу, который к тому времени вернулся за пульт капкома, и Коллинз спросил точный угол секстанта в данный момент. Ловелл, слышавший разговор от своей навигационной панели, доложил Борману:

– Под звездой № 33.

– Под звездой № 33, – повторил Борман Коллинзу.

– Вас понял, – ответил тот[47].

Хотя Коллинз не подал виду, ответ Бормана его насторожил. Звезда № 33 – это Антарес, отличный объект для точных наблюдений. Если с наблюдениями возникли сложности, значит, экипажу будет все труднее ориентироваться перед выходом на окололунную орбиту. Это была одна из деталей, о которых придется позаботиться планировщикам полета ради следующих экипажей, которым предстоит совершать посадку на Луне.

Коллинз, просматривая собственные навигационные данные, попытался представить, как растущее количество солнечного света будет влиять на визуальные наблюдения Ловелла. В процессе он заметил любопытный фрагмент – предсказуемый, но забавный.

– Интересный факт, – объявил он. – Твой голос доходит до нас за одну и шесть десятых секунды[48].