Читаем Апология, или О магии полностью

94. Об этом сразу прознал весь город: все распоследними словами ругали Руфина, а меня восхваляли и превозносили. Еще прежде, чем было совершено упомянутое дарение, явился к нам Понтиан вместе с вот этим — столь на него непохожим! — братом своим, пал нам в ноги, умолял простить и забыть все прошедшее, плакал, целовал нам руки, каялся, что послушался Руфина и ему подобных; а затем смиренно попросил, чтобы я оправдал его также и пред сиятельным Лоллианом Авитом, коему незадолго до того я с похвалою представил его первые опыты в красноречии, однако же и обо всем, что случилось, я ему тоже написал несколькими днями ранее — и Понтиан успел это узнать, так что добился исполнения и этой своей просьбы. Итак, получивши от меня искомое письмо, он поспешил в Карфаген, где Лоллиан Авит, чей проконсульский срок приближался к концу, дожидался тебя, Максим, чтобы передать тебе свою должность. Прочитавши мое письмо и с отменным своим вежеством поздравив Понтиана за скорое исправление совершенной ошибки, он передал ему для меня ответное послание — и какое послание! Благие боги, какая ученость! какое изящество! сколько приятности и обаяния в слоге! воистину, «муж честный и в словесах изощренный»! Я наверное знаю, Максим, что тебе приятно будет послушать это письмо, и ежели можно мне его огласить, то я сейчас сам его и прочитаю. Дай-ка мне, письмоводитель, послание Авита: оно всегда было для меня великой честью, да будет же ныне еще и моим спасением! Не придерживай воду, пусть себе течет, ибо мне не жалко времени на то, чтобы и трижды и четырежды прочитать письмо сего благороднейшего мужа. (Читается письмо Авита.)

95. Я отлично понимаю, что после прочтения этого письма от Авита мне не стоило бы продолжать мою речь. Возможно ли найти хоть кого-нибудь, кто похвалил бы меня достовернее, кто свидетельствовал бы о жизни моей честнее, кто защищал бы меня красноречивее? За прожитые мною годы постарался я познакомиться со многими учеными мужами римского племени, но ни единый из них не внушал мне столь восторженного восхищения! Да и нет сейчас, как я мыслю, никого, кто, оказывая успехи и подавая надежды в словесном искусстве, не уповал бы соделаться Авитом, ежели только пожелает сравнить себя с ним, отрешившись от всякой зависти. Право же, в сем муже согласно съединились все разнообразные и чуть ли не противоположные витийственные дарования: какую бы речь он ни сочинил, она отличается столь всецелым совершенством, что сам Катон был бы рад такой величавости, Лелий сладости, Гракх — страстности. Цезарь — пылкости, Гортензий — складности, Кальв — живости, а сжатостью был бы доволен сам Саллюстий, а богатством слога — сам Цицерон. Всего не перечислишь, лучше скажу просто и кратко: когда послушаешь Авита, то не хочется ничего ни прибавить, ни убавить и ничего не хочется менять.

Я вижу, Максим, как благосклонно ты внемлешь мне и как приятна тебе память о друге твоем Авите — это твое к нему дружество и побудило меня хоть немного о нем сказать. Однако же я не уступлю твоему благожелательству настолько, чтобы теперь, когда я почти до изнеможения изнурен моею уже близящейся к окончанию речью, приступить к новому предмету и начать рассказ о превеликих доблестях достославного Авита — лучше заняться этим на досуге и со свежими силами.

96. А сейчас, как сие ни тягостно, пора оставить воспоминания о великом муже, пора опять повести речь об этих вот заразах!

Неужто дерзаешь ты, Эмилиан, тягаться с Авитом? Да как смеешь ты того, кого именует он добрым гражданином, того, чей нрав столь пространно расхваливает он в своем письме, — да как смеешь ты преследовать такого человека за злонамеренное чародейство? Или, быть может, ежели я вломился в дом к Пудентилле и разбойно присвоил все ее добро, то ты должен горевать об этом прискорбном событии еще горше, чем горевал Понтиан? Но Понтиан, хотя и поссорился со мною на несколько дней по вашему наущению, затем даже и в мое отсутствие извинялся за это перед самим Авитом и изъяснял ему свою ко мне благодарность! Ты вообрази только, что я прочитал бы тут не письмо Авита, а запись этой их беседы! Какую мою вину ты или любой другой может найти в упомянутой сделке? Сам Понтиан говорил, что материнское дарение было им обретено только благодаря моим стараниям — Понтиан был рад и счастлив залучить такого вотчима, как я. О, если бы воротился он из Карфагена в добром здравии! А уж коль не судила ему сего судьба — о, если бы ты, Руфин, не помешал ему выразить последнюю свою волю: ведь он наверняка отблагодарил бы меня самолично или, на худой конец, в завещании! Однако же у меня имеется письмо, которое он заранее послал мне из Карфагена или с дороги, то ли быв еще здоров, то ли уже захворав, и письмо это прямо-таки переполнено почтением и любовью. Дозволь, Максим, прочитать оттуда самую малость, чтобы младший брат его, ныне меня обвиняющий, понял, насколько отстает он на всех жизненных поприщах от старшего, оставившего по себе наилучшую память. (Оглашается письмо Понтиана.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Золотой фонд мировой классики

Похожие книги

Риторика
Риторика

«Риторика» Аристотеля – это труд, который рассматривает роль речи как важного инструмента общественного взаимодействия и государственного устроения. Речь как способ разрешения противоречий, достижения соглашений и изменения общественного мнения.Этот труд, без преувеличения, является основой и началом для всех работ по теории и практике искусства убеждения, полемики, управления путем вербального общения.В трех книгах «Риторики» есть все основные теоретические и практические составляющие успешного выступления.Трактат не утратил актуальности. Сегодня он вполне может и даже должен быть изучен теми, кому искусство убеждения, наука общения и способы ясного изложения своих мыслей необходимы в жизни.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Аристотель , Ирина Сергеевна Грибанова , Марина Александровна Невская , Наталья В. Горская

Современная русская и зарубежная проза / Античная литература / Психология / Языкознание / Образование и наука
Сравнительные жизнеописания
Сравнительные жизнеописания

Самым ценным в творческом наследии Плутарха из Херонеи (ок. 45 – ок. 127) являются жизнеописания выдающихся государственных и общественных деятелей Греции и Рима. … Выдающиеся историки Греции и Рима, составляя биографию исторического деятеля, стремились хронологически, последовательно изложить его жизнь. Плутарх же стремился написать подробную историю «о событиях, избежать нагромождения бессвязных историй, изложить то, что необходимо для понимания образа мыслей и характера человека».«Сравнительные жизнеописания» – это биографии великих деятелей греко-римского мира, объединенные в пары. После каждой из них дается небольшое «Сопоставление» – своеобразный вывод. До наших дней дошло 46 парных биографий и четыре биографии, пары к которым не найдены. Каждая пара включала биографию грека и римлянина, в судьбе и характере которых историк видел определенное сходство. Он интересовался психологией своих героев, исходя из того, что человеку присуще стремление к добру и это качество следует всячески укреплять путем изучения благородных деяний известных людей. Плутарх иногда идеализирует своих героев, отмечает их лучшие черты, считая, что ошибки и недостатки не надо освещать со «всей охотой и подробностью». Многие события античной истории Греции и Рима мы знаем, прежде всего, в изложении Плутарха. Исторические рамки, в которых жили и действовали его персонажи, очень широки, начиная с мифологических времен и кончая последним веком до н. э.«Сравнительные жизнеописания» Плутарха имеют огромное значение для познания античной истории Греции и Рима, т. к. многие произведения писателей, из которых он почерпнул сведения, не дошли до нас, и его сочинения являются единственной информацией о многих исторических событиях, их участниках и свидетелях.Плутарх оставил потомкам величественную «портретную галерею» знаменитых греков и римлян. Он мечтал о возрождении Эллады, искренне веря, что его наставления будут учтены и реализованы в общественной жизни Греции. Он надеялся, что его книги будут вызывать стремление подражать замечательным людям, которые беззаветно любили свою родину, отличались высокими нравственными принципами. Мысли, надежды, пожелания великого грека не потеряли своего значения и в наше время, спустя два тысячелетия.

Плутарх

Биографии и Мемуары / История / Античная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги