Апология, или О магии

101. Почему же ты отнекиваешься, почему отказываешься теперь, когда наконец-то уже не надобно тебе беспокоиться о материнском наследстве? В таком случае я слагаю этот свиток, Максим, к твоим стопам и клятвенно заявляю, что впредь отнюдь не буду любопытствовать, какие завещания пишет Пудентилла! Пусть в следующий раз он сам, ежели ему угодно, постарается умилостивить свою мать, а мне после всего, что я успел для него выпросить, больше стараться незачем — хватит с меня! Он теперь человек взрослый, сам себе хозяин, вот пусть сам и сочиняет к ней оскорбительные письма, а после пусть сам и укрощает ее гнев: умел браниться, умей и мириться. Я же сейчас доволен уже и тем, что не только совершенно оправдался во всех предъявленных мне обвинениях, но и вырвал главный корень, от коего пошло это судебное дело, — начисто выкорчевал злобную зависть к этому вожделенному наследству.

Однако же, чтобы ни о чем не умолчать, я хочу прежде окончания моей речи опровергнуть еще один облыжный извет. Вы тут сказали, будто я-де получил от жены большие деньги и купил-де на них роскошное поместье, которое и записал на себя. А я вам говорю, что куплен был клочок земли за шестьдесят тысяч, и не на мое имя, а на имя Пудентиллы: имя Пудентиллы записано в купчей и от имени Пудентиллы был уплачен налог за именьице. Здесь присутствует государственный мытарь, взимавший этот налог, — почтенный муж Корвиний Целер, здесь же присутствует и опекун женщины, узаконивший покупку, — муж безупречной строгости и честности. Кассий Лонгин, коего я называю с неизменным моим к нему уважением. Спроси его, Максим, чью купчую он заверил и за какую ничтожную цену приобрела зажиточная женщина этот клочок земли? (Показания Целера и Лонгина.)

Ну что, верно я сказал? Значится хоть где-нибудь в этой купчей мое имя? Неужто же самая цена за эту горстку земли кому-то внушает зависть? А если бы и так, то неужто даже и эти деньги достались мне?

102. Что же у тебя теперь осталось, Эмилиан, чего бы я не опровергнул? Суди сам! Удалось ли тебе ясно указать, какая мне была корысть от моего чародейства? и зачем понадобилось мне привораживать Пудентиллу приворотными зельями? и много ли я стяжал от нее ради своей пользы? Или было мне на пользу то, что предпочла она дать мне вместо богатого приданого ничтожное? Вот уж поистине дивное чародейство! Или ворожил я для того, чтобы она вернее пообещала своим сыновьям, что приданое это воротится к ним, а не останется у меня? Что уж тут добавить к такой ворожбе! Или чтобы она по моему же наущенью подарила сыновьям большую часть собственного своего имущества — хотя прежде нашего супружества отнюдь не являла к ним таковой щедрости! — а мне из этого самого имущества не уделила ничего? Сколь же сильны мои заклинания, а лучше сказать — сколь тщетны благодеяния! Или я околдовал ее, чтобы она в завещании, которое писала, гневаясь на сына, назначила наследником этого самого сына, весьма ей неугодного, а вовсе не меня, весьма ей любезного? Да, вот этого я добился с большим трудом, тут колдовал особенно ретиво!

Вообразите, что судьею в вашем деле не Клавдий Максим, беспристрастный блюститель справедливости; вообразите на его месте иного судью неправедного и жестокого, ко всякому обвинителю благосклонного, до всякого осуждения охочего: изобретите ему способ, изыщите ему хоть сколько-нибудь правдоподобный повод, чтобы вынести желательный для вас приговор, — попросту сочините, наконец, что-нибудь, придумайте, как отвечать, ежели он задал бы вам эти же самые вопросы. А поскольку всякое покушение непременно имеет предшествующую ему и объясняющую его причину, то ответьте вы, твердящие тут, будто Апулей покусился прельстить Пудентиллу чародейными своими приворотами, — ответьте, чего же он от нее добивался, зачем старался? Пылал ли он вожделением к красоте ее? Нет, это вы сами отрицаете. Или хотя бы жаждал ее богатства? Нет, это отрицает брачное соглашение, отрицает дарственная, отрицает завещание — из всех помянутых записей очевидно, что муж не только не был обуреваем жадностью, но сурово отвергнул все щедроты жены. А ежели так, то какая еще остается причина?

Что же вы приумолкли — неужто лишились языка? Где тут это грозное начало вашей ябеды, сочиненной от имени моего пасынка? Вот оно: «Я вручаю суду твоему, государь Максим, сего обвиняемого, коему вчиняю нижеследующее обвинение».

103. Почему же ты не добавил: «а вчиняю я обвинение учителю моему, вотчиму моему, заступнику моему»? Но что же там дальше?«…Повинного в премногих и явных злодеяниях». Так укажи из премногих хоть одно, укажи из явных хоть сомнительное! Да что уж там, на каждый из ваших попреков я отвечу попросту в двух словах — послушай и сочти. «Чистишь зубы» — извини чистоплотность. «Смотришь в зеркало» — положено философу. «Сочиняешь стишки» — сие дозволяется. «Изучаешь рыб» — вослед Аристотелю. «Святишь деревяшку» — Платон надоумил. «Берешь жену» — согласно закону. «Старшую годами» — обычный случай. «Домогаешься богатства» — проверь приданое, припомни дарственную, прочитай завещание!