Апоптоз

Момент, в котором его застали – шум застенного движения, вспышка звонка и последующий безродный вопль, – с мясом вырвал его из собственного малосчастливого детства, куда он успел основательно подгрузиться, отчего крик женщины и крик телефона смешались в одно общее звенящее существительное с одной общей секундой рождения. Придадим картине немного ускорения и проткнем крошечную паузу испуга, заполненную запахом пыли и нагретых в руках инструментов, что заставит его оттолкнуться здоровенными ногами от скользкой плитки, зацепляя ступнями заговорщицкую компанию светло-русых волосков, тоже интересующихся, что же там стряслось. Им нужно вытерпеть буквально два удара, чтобы увидеть, как она, едва стоя на полусогнутых и обхватив себя накрест, трясется в рыдании, заливающем лицо, открытый рот, вздутую шею и прерывистые строки дешевого ламината. Похожа на горбатую старуху. Он сразу же замечает, что под квадратные ноздри розеток забился длинный тонкий нож с поседевшей пластиковой ручкой, от страха пытающийся скрыться за отходящей кожей обоев, и только после перебрасывает взгляд на складной п-образный стол, где громкой трелью вибрирует к краю его мобильный.

Пропустим еще пару секунд на естественную работу его мозга, этого достаточно – «дела!» – и увидим, как его печеные руки, просеянные толстым черным волосом, по-родительски обхватывают ее дергающиеся плечи и голову – «все хорошо, все хорошо, ну-ну, тише-тише», – и она, напоследок глотнув своего воздуха, безвольно проваливается в его мягкое, сдобное тело. Пульсирующим красным потоком ее уносит в темное, пропахшее потным мылом нутро, где прячутся половинчатые воспоминания и дубликаты целых периодов жизни, погребенные, по образу и подобию гробницы Тутанхамона, под ворохом разных бес или телесных предметов, которые вдруг материализовались и начали разыгрывать немое кино. В ролях – случайные и ненужные английские фразы, знакомые ей еще с садика – Cinderella, what are you doing? – запах костра, затушенного дождем, стук узконосых материных туфель с металлической набойкой (оттуда вечером вынимались посеревшие и пока что молодые ступни), забытое название сказки, где девочка захлебнулась собственными слезами, ветер от веера неисписанных страниц, старая фотография массового забоя дельфинов на Фарерских островах, колкость любимого детского платья, потерявшегося при переезде, сим, так и не выбравшийся из бассейна, откуда его хозяин предусмотрительно удалил все лестницы, синий дымок от растворимого кофе с ложкой распотрошенного нью милки экстра, две ложки, банку поставь на место, вакуумная тишина околоплодных вод и разный другой мелкий скарб, вплоть до крошащихся об асфальт цветных мелков и рисунка, скопированного у девочки, волосами напоминающей сестру, – на нем пятилистный цветок сирени, который так редко встречается. Если его найти и съесть, загадав желание, то оно обязательно сбудется. Так говорят.

Как увядающие цветы люди

Василий Розанов

А роза упала на лапу Азора

Афанасий Фет

Когда пишешь о смерти, нужны цветы, нужны цветы

Иосиф Бродский