Апостол Иуда

Иисус смотрел на Иуду, что же он медлит? «Что делаешь, делай скорее», — хочет сказать он. «В глазах твоих смятение и нерешительность? Смелее, Иуда, ты должен, должен это сделать!»

Иуда идет медленно, шаг за шагом. Ещё шаг. Теперь остается всего два, всего два шага. Он смотрит в глаза Иисуса, что он прочтет в них?

«А может не надо, учитель? Может не надо?» — мысленно говорит он Иисусу.

«Нет, надо, Иуда, надо, ты ведь сам знаешь, что надо».

«А что потом? Что же будет потом? Что делаю я? Предаю учителя своего в руки врагов?».

«Возлюби врага своего, так я учил вас. Нет у нас здесь врагов, нет, не враги они нам, Иуда, они и сами не ведают, что творят. Они должны знать правду, я должен им сказать».

Так, мысленно ведя разговор с Христом, он сделал ещё один шаг. Теперь только один шаг оставался Иуде, только один. Он уже занес ногу, сейчас он опустит её, повернется к Иисусу, и пронзит его своим поцелуем, и всё, конец. Нога Иуды опускается на землю, шаг сделан, теперь поворот.

«Боже, что я делаю? Зачем, зачем я делаю это? Ведь я же знаю, что Каиафа обманет меня, он предаст смерти Иисуса! Зачем, зачем я делаю это?»

Иуда замер и посмотрел в глаза Иисуса, он увидел там спокойствие и уверенность в правоте своей.

Вот уже близко щека учителя, вот он тянется к ней губами, и поцелуй обжигает щеку Иисуса. Всё. Назад возврата уже не будет, знак подан. Ксаверий медленно, спокойно направляется к Иисусу, держа руку на мече, за ним, в трех шагах, следует стража. Вот он уже подошел к Христу:

— Это ты, Иисус, сын плотника, называемый Христом? — спрашивает он.

— Да, это я, — отвечает Иисус.

— Иди за мной. — Ксаверий поворачивается и идет, Иисус следует за ним. Стража окружает его, и они направляются туда, где состоится заседание синедриона, к дому первосвященника Каиафы. Апостолы, как овцы покорно следуют за своим пастырем, не пытаясь его освободить. Вся процессия заходит во двор, апостолы и Иуда в их числе остаются на улице.

Солнце ещё не взошло, не согрело землю своими лучами, и утренний холод пронизывал души и тела тех, кто шли за Христом. Какие-то люди грелись у костра, и Петр подошел к ним, чтобы согреться.

Мерзкая, грязная старуха, шамкая и брызгая слюной, спросила Петра:

— Это ты был с Иисусом, которого стража привела к Каиафе?

— Не знаю, о ком ты говоришь, старуха, не знаю я этого человека.

— Врёшь, знаешь, — продолжала настаивать она, — я видела тебя с ним вчера, теперь вот его схватили, он преступник, этот человек? Скажи.

— Отстань от меня! Не знаю я этого человека! Никогда я не был с ним!

— Говоришь: «Не был», а сам вот дрожишь. Боишься, чтобы и тебя не взяли вместе с ним?

— Ну, что ты пристала ко мне, старая, говорю: не знаю я его! Я дрожу от холода, замёрз, вот и подошел погреться у костра.

И тут услышал Петр, как прокричал петух. Петр опустился на камень и заплакал, он предал Христа, он отрекся.

Суд синедриона

Когда стража привела Иисуса к Каиафе, тот посмотрел на своего пленника, и усмехнулся:

— Ты хотел говорить со мной? Ну что ж, говори, я слушаю тебя, что ты хотел мне сказать? Ты отрицаешь Закон, данный нам Моисеем?

— Я пришел, чтобы исполнить Закон, а не отрицать его. Я пришел очистить закон от того, что не сказано Богом, но дописано людьми, желающими власти над миром равной власти Бога.

— Кто же эти люди? Кто мог исказить Закон? Разве Моисей не был пророком, разве не Бог говорил с народом устами его?

— В Писании сказано, что Моисей разбил скрижали, на которых были написаны слова откровения Божьего и приказал левитам убивать ближних своих, братьев своих. Скажи, для чего?

— Люди сотворили себе идола, золотого тельца, чем и прогневили пророка, он в гневе разбил скрижали, и приказал убить этих людей, чтобы очисть народ.

— Почему пророк, чьим оружием является слово Божье, скрижали с этим словом разбил и помощью меча решил вразумить народ, не сумев вразумить его тем, что дано от Бога — словом?

— Те, которые преступили Закон, достойны смерти!

— Но тогда меч должен был пасть на голову Аарона. Ведь это он сделал людям золотого тельца, и сказал им: «Вот ваш бог, молитесь ему». Но Аарон избежал меча.

— Моисей просил Бога пощадить Аарона, и Бог пощадил. Аарон действовал по требованию людей, и единственное, что могло вразумить их — так это меч. Очищение Господне от скверны.

— А если меч очищения сразит и твою голову? Сколько их ещё будет, этих очищений мечом и огнем? Знаешь ли ты?

— Я не нарушаю Закон. Каждое слово Закона для меня свято. А тех, кто преступит его, ждет одна участь — смерть!

— Бог никому силой не навязывает свет истины. И знаешь ли ты, что было написано на тех, разбитых скрижалях, и что на тех, которые были даны взамен? На первых было начертано: «Бог — есть любовь», а на вторых: «Око за око, зуб за зуб». Я говорю: «Возлюбите врагов своих», а Моисей сказал: «Убейте ближнего своего, брата своего, друга своего». Мог ли это сказать пророк, который знает, что Бог — есть любовь?

— Любовь для тех, кто принимает Бога, а кто отвергнет — погибнет, ибо страшен гнев Божий.