Апостол Павел

Сбор пожертвований для Иерусалима вызвал еще большие разногласия. Коринфяне поддержали его, но они были настолько недовольны действиями Павла, что приостановили эту свою деятельность. Они упрекали апостола во властолюбии и стремлении все централизовать, считая себя единственно ответственным, и, действительно, он посылал очень точные инструкции: каждый должен был экономить, неделю за неделей ожидая прибытия Павла, единственного, кто имел право контролировать всякие действия и давать полномочия тем, кого избрали сопровождать корабль[930]. Коринфяне выражали неудовольствие, что сумма денег, предназначенных для отправки, была установлена произвольно и слишком завышена для них; они даже начали подозревать Павла в незаконном присвоении денег из-за того, что им отказали в каком бы то ни было контроле, даже в форме наблюдения, и доставке средств. В самом деле, Павел отошел от религиозных обрядов, соблюдаемых при взимании пожертвований (didrachmon) для Храма, организация сбора которых, так же как и их транспортировка, была — на местном уровне — делом знатных лиц общин, а не посланников из Иерусалима, каким считался Павел[931].

Оппозиция, таким образом, возникла со стороны обращенных из синагог: иудеев и «боящихся Бога».

Павел отправил вперед Тита, чтобы прояснить ситуацию до своего собственного визита. У того было всего несколько недель, так как он должен был присоединиться к апостолу в Троаде до его путешествия в Европу. Он уехал очень встревоженный, тогда как Павел был относительно спокоен, надеясь уладить дело[932]. События подтвердили его правоту, и миссия Тита продолжалась до тех пор, пока он смог восстановить в Коринфе авторитет Павла и найти удовлетворительное решение проблемы сбора пожертвований.

Беспокойное путешествие

Павел покинул Ефес сразу, как только обрел свободу, чтобы осуществить возвращение в Иерусалим через Европу. В сопровождении Тимофея и некоторых других он, не колеблясь, пренебрег суровостью зимнего путешествия, тем более, что намеченная между Троадой и Филиппами переправа была короткой[933].

Заход в порт Троады должен был после стольких испытаний послужить апостолу передышкой, так как, увидев возможность для евангелизации, он основал здесь домашнюю Церковь. Но Тит сюда так и не вернулся, и Павел терзался мучениями; он писал тогда коринфянам весьма суровые письма[934]. Его также беспокоили дела в Македонии: он отправил туда Тимофея вместе с коринфянином Ерастом, чтобы они там подготовили его приезд[935].

Несмотря на такую предусмотрительность, его пребывание в Македонии в первое время было очень суровым испытанием: «Плоть наша не имела никакого покоя в Македонии, мы были стеснены отовсюду: от-вне — нападения, внутри — страхи». В романе о Павле преподносится версия, что он снова был заключен в тюрьму в Филиппах и даже отправлен на принудительные работы[936].

Павел повествует нам только о внутреннем кризисе Церквей Македонии, ослабленных, обедневших, где сбор пожертвований — еще и здесь! — вызывал неудовольствие; проблема разрешилась не так, как предполагал Павел, он утвердил право Церквей организовывать все по собственному усмотрению[937]. Общества Фессалоники и Филипп, которые так энергично поддерживали деятельность Павла в Европе сразу после их основания[938], также пострадали из-за длительного отсутствия апостола: единодушия тут уже не было[939]. Но, в конце концов, Павел и Тимофей смогли достаточно оздоровить здесь обстановку и впоследствии ставить эти общества в пример Церкви Коринфа[940].