Апостол Павел

Итак, Павел отправился в Азию из Испании или из Рима. Скорее всего он избрал наиболее оживленную дорогу — ту, по которой уже путешествовал, дорогу, проходившую через Сицилию, Крит и Кипр. Прибыв в порт на острове Крит, он оставил там Тита, место миссионерской деятельности которого предание определяет вокруг Гортины, в иудейской среде[1090]. Сам Павел отправился прямо к Северной Сирии и зимовал в Никополе, совсем рядом с киликийской границей, на полпути от Антиохии к Тарсу[1091]. Его сопровождали многие из ефесской группы — среди них был Тихик и вновь прибывший Артем[1092]. Аполлос, который также свидетельствует о его прибытии, вероятно, тоже заходил в порт на Крите.

В благоприятное время года Павел посещал свои церкви Азии и Европы, путешествуя преимущественно морем, разумеется, уже по причине возраста и недомоганий. Из Никополя и Тарса он мог тем не менее добраться до Ликаонии путем «Portes de Cilicie» («Порты Киликии» — горный проход). В Иконии к нему присоединился Онисифор, который следовал за ним до конца. Это был именитый гражданин, имеющий большое семейство[1093].

В Ефесе, который стал следующим этапом, дела снова пошли плохо. Первое письмо к Тимофею говорит о мощном семитском наступлении[1094], предпринятом толкователями Закона, которые считали себя все уразумевшими и учили непонятно чему, иудеями, кичившимися своей знатностью и традициями — в первом столетии было много таких[1095], — которые противопоставляли свои «мифы» и свои «родословные» вере верующего.

Но еще более Павел скорбел об изменах, резко определяя их как вероотступничество[1096]. Среди тех, кто «потерпел кораблекрушение в вере» и допустил богохульные речи, недостойные верующего, были названы некто Именей и еще Александр, ефесский иудей, который имел свое небольшое металлургическое производство: далеко ушло то время, когда он пытался защищать Павла перед разъяренной толпой…[1097] Отступников Павел предал анафеме, имея такое право применительно к ним[1098]. Вскоре он уехал, оставив за собой разобщенное общество, раны которого предоставил перевязывать Тимофею; но принимая во внимание серьезность положения, он планировал скорое возвращение[1099].

Павел отправился в Македонию и, возможно, продолжил свое путешествие в Европу, до Коринфа, где встретил Ераста — это он сопровождал его в Азии[1100].

Несомненно, последние месяцы Павла на свободе проходили именно так, если учитывать детали, которые содержатся в Послании к Титу и в Первом послании к Тимофею. Второе послание к Тимофею представляет собой воспоминания и наставления узника, проведшего в заключении долгие месяцы судебного разбирательства и перенесшего новое и тяжелое препровождение в Рим.

Покинутость, отступничество, измены… и последняя преданность

Арест Павла произошел в Азии[1101], и, конечно же, в Ефесе. На этот раз все случилось из-за борьбы различных христианских групп за влияние, которую обострила горячность апостола во время его первого же пассажа: это то, что Павел и Климент Римский назвали механизмом «зависти» (zélos)[1102]. Эти распри можно проследить еще в азиатских писаниях конца первого столетия, хотя их невозможно точно датировать и увидеть явные намеки на Павла.

Согласно писаниям Иоанна серьезные личные обвинения потрясали Ефесскую Церковь после того, как были изобличены «те, которые называют себя апостолами», и изменник, который «оставил первую любовь свою»; христиане-примиренцы — те, кто потреблял приносимых в жертву животных (idolothytes), были также недвусмысленно названы[1103]. Эта борьба групп закончилась приблизительно через двадцать лет, когда Онисим — обращенный Павлом раб — занял свое положение среди руководителей местного христианского мира, где тогда серьезно опирались на писания Павла: Онисим держал под контролем дисциплину своих последователей и подчеркивал, что всякая ересь вырвана с корнем; но до этого нужно было избегать некоторых сект и изгонять новых миссионеров, преподающих вредное учение[1104]. Что касается группы Петра, то она приписала несчастье Павла тенденциозным толкованиям, содержащимся в некоторых его посланиях: «несведущие» и «нестойкие» извратили их смысл[1105]. Мы не имеем возможности сделать более точное заключение, но нужно принять к сведению жизнеспособность иудаизма в Азии и то, какой глубокий отпечаток он наложил на христианские общества Ефесской области[1106].