Апостол Павел. Биография

Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста. И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его. Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения. Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека. Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив. Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом? Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю. Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его (Деян. 25:13–22).

Из этого повествования мы, во-первых, узнаем, что Агриппа и Вереника пробыли в Кесарии достаточно долго, чтобы Фест среди прочих дел мог вспомнить о Павле и представить им суть вопроса. Во-вторых, события, которые Лука уже однажды описал, теперь пересказываются самим Фестом. Это характерный для Луки прием: как мы помним, о явлении Павлу Христа на пути в Дамаск сначала рассказывает сам Лука, а затем мы слышим ту же историю дважды из уст Павла; о допросе Павла Лисием мы сначала узнаем из повествования Луки, а затем из приводимого им письма Лисия на имя Феликса. Автор Деяний не считает излишним дважды или трижды изложить одну и ту же историю, если во второй или третий раз рассказчиком становится один из ее участников.

Как и в других приведенных случаях, рассказ участника событий добавляет некоторые штрихи к авторскому повествованию. Только из уст Феста мы слышим о том, как ему пришлось разъяснять иудеям основы римского права. Только от Феста мы узнаем, что иудеи с самого начала требовали от него осуждения (καταδίκη) Павла, то есть обвинительного вердикта против него (в Деян. 25:7 говорилось лишь о многих и тяжких обвинениях, но не о подобном требовании). Только в разговоре с Агриппой Фест обозначает свою позицию по делу Павла (в присутствии обвинителей он ее не озвучивал). Эта позиция сводится к тому, что иудеи не представили ни одного из обвинений, каких он ожидал, и что весь спор между ними и Павлом вращается вокруг религиозной проблематики, не имеющей отношения к римской судебной юрисдикции. Подобный же вывод за два года до этого сделал Клавдий Лисий (Деян. 23:29).

Предмет спора обозначен прокуратором весьма обобщенно. Из всего услышанного от иудеев и Павла он понял только, что спор идет «об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив». Термин δεισιδαιμονία, переведенный здесь как «богопочитание», мог иметь в греческом языке негативный оттенок (его латинским эквивалентом был термин superstitio – «суеверие»)[546], однако мог звучать нейтрально, указывая на религиозность вообще. Однокоренное слово Павел употребил в афинском ареопаге, когда похвалил афинян за то, что они «как бы особенно набожны» (Деян. 17:22).

Опять мы можем отметить характерную для римской власти дистанцированность от иудеев: это их закон, их богопочитание, и спорят они о каком-то Иисусе. Однако Агриппу, имевшего иудейское происхождение, эта проблематика не оставила полностью равнодушным, и он решил выслушать Павла.

Павел перед Агриппой