Апостол Пётр. Биография

Второе послание цитируют Амвросий Медиоланский[491] и Блаженный Августин: последний ссылается на него как на подлинное творение апостола Петра[492].

Отсутствие упоминаний о Втором послании Петра у многих древних авторов, а также сомнения в его аутентичности, высказанные в эпоху раннего христианства, в современной науке обычно трактуются как указание на псевдоэпиграфический характер послания[493]. Однако, как мы видели, не все авторы обходили это послание молчанием и далеко не все сомневались в его аутентичности. Если сомнения в авторстве Петра возникали у некоторых древних авторов, то к концу IV века они рассеялись и послание было включено в канон.

Другие аргументы против авторства Петра основываются на внутренних данных: стилистических особенностях послания, знакомстве его автора с Посланием Иуды и с посланиями Павла. Рассмотрим эти аргументы по порядку.

Стилистические особенности

Среди стилистических особенностей Второго послания – частое повторение одних и тех же слов, а также использование большого количества слов, не встречающихся в других текстах Нового Завета. Таких слов Р. Бокэм насчитывает 57. Из них 25 употребляются в Септуагинте, 17 – в иудейской литературе, одно – у мужей апостольских. Из оставшихся 14 большинство встречается крайне редко, а два – παραφρονία (безумие) в 2 Пет. 2:16 и έμπαιγμονή (наглость) в 2 Пет. 3:3 – вообще не встречаются в грекоязычной литературе[494].

Некоторые исследователи видят в стиле Второго послания Петра признаки так называемого азианского стиля[495], имевшего существенные отличия от аттической прозы[496]. Для азианского стиля характерны длинные предложения, частое употребление антитез и параллелизмов, игра слов, ритмизированная и иногда рифмованная речь. Все эти приемы находят во Втором послании Петра при полном их отсутствии в Первом. В качестве примера длинного предложения приводят следующий текст из начального сегмента послания:

Как от Божественной силы Его даровано нам всё потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью: то вы, прилагая к сему всё старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь (2 Пет. 1:3–7).

Столь витиеватый текст не мог выйти из-под пера простого галилейского рыбака, каким был Пётр, говорят ученые. И от стиля Первого послания Петра этот стиль отличается столь сильно, что два послания, как они полагают, не могли принадлежать одному автору[497].

Ап. Пётр. Фреска храма Протата на Афоне. Ок. 1290 г. Мастер Мануил Панселин

Однако стилистический аргумент не может быть решающим в вопросе о подлинности того или иного текста. Представления ученых о стилистических различиях между Первым и Вторым посланиями Петра часто бывают преувеличенными, а сходство отдельных формулировок и терминов нередко недооценивается[498].

Кроме того, один и тот же автор мог писать в разном стиле на разных этапах своего творческого пути. Использование секретаря может существенным образом сказываться на стиле: в Первом послании секретарем был Силуан, во Втором послании имя секретаря никак не обозначено. Наконец, авторство может быть понимаемо в более широком смысле, чем написание конкретного текста конкретным лицом. Автором может быть признан человек, чьи мысли лежат в основе текста, тогда как конкретные формулировки принадлежат другому человеку – секретарю или редактору (в том числе позднейшему).

Второе послание Петра и Послание Иуды

Второе послание Петра имеет тесную текстуальную взаимосвязь еще с одним новозаветным текстом – Посланием Иуды. В церковной традиции автором этого послания считается Иуда, брат Господень, упоминаемый в Мф. 13:55 и Мк. 6:3. В научной литературе до недавнего времени доминировал взгляд на Послание Иуды как на псевдоэпиграф, написанный во II веке, когда Иуды, брата Господня, уже не было в живых[499].