Апотекарий

По моим подсчётам получалось, что человек проснётся к заходу третьего солнца или чуть позже – в глубоких сумерках. Этого времени будет более чем достаточно регенерирующему зелью окончательно восстановить рану; ссадины уже почти полностью затянулись. Тогда же я уберу припарки – после завершения процесса надобность в обезболивании в таком объёме закончится и можно будет ограничиться настоями восстановления и притирками по необходимости. Подумал, что стоит сделать все заготовки заранее, чтобы к моменту пробуждения человека я смог наглухо закрыть чемодан.

За него я себе внутренне выписал бабкину оплеуху – нужно быть осмотрительней, а то раскрыл свой тайник перед первым встречным. А каковы могут быть последствия? Заспорил мысленно сам с собой: ведь обстоятельства важнее тайн. Получалось весьма убедительно, особенно когда приправил всё тем, что попирание секретности в этой ситуации сберегло много времени и, возможно, спасло чью-то жизнь.

В любом случае, стоит держать при памяти, что примерно через час нужно проверить состояние самой раны и в случае необходимости принять меры.

Для этого мне пригодится часовая лучина – мы с Кашей их использовали, когда нужна была точность в приготовлениях. Часы у нас отсутствовали, она наотрез от них отказывалась, зато были ресурсы леса и видимые небеса со светилами. По ним и жили.

В боковом креплении внутри чемодана находился удлинённый кожаный мешок, наполненный одинаково ровными тонкими палочками, пропитанными смесью масла из шишек и пыльцой желтоголовов – цветов, всегда следующих за солнцами. Запалив одну от костра, закрепил её в маленькой чаше с воском. Лучина зачадила, добавляя в воздух слабый хвойный аромат. Я поставил чашу в полость, рядом с девушкой, чтобы выдержать нужную скорость, защитив от порывов гуляющего вокруг ветра. Вольный Дезий дал о себе знать: время затишья прошло, и его стихия явно окрепла.

Встал, потягиваясь и разминаясь. Снова думал о том, что организм в случае сильных повреждений теряет много крови и энергии. Восполнить это помогли бы снадобья на основе животных внутренностей, лучше всего из печени или сердца. Но такие ингредиенты у меня с собой отсутствовали, даже в законсервированном или сушёном виде. Брать их с собой в путешествие означало привлекать запахами хищников и тёмных сущностей, а мне это уж точно ни к чему.

Я взялся приводить в порядок остальное место работы: начал с собирания вещей и очередного заталкивания их в свой куль. Посмеялся сам про себя – что-то мне это напоминает.

«Меньше дня прошло, а я снова собираю вещи – не привыкнуть бы к жизни такой», – внутренне шутил я, набираясь храбрости привести своё внимание к волнующим меня вопросам. Хоть и отмахивался тем, что не стоит лишний раз докучать проводнице – ей и без этого тревожно, судя по длительным взглядам в сторону девушки – но ответы мне уже нужны. Только вот… с чего начать?

– Почему вам отказались помогать? – вырвалось первое из отодвинутого ситуацией и действием интереса. Да, именно эта тема больше всего лишает меня покоя и теребит душу, настолько трудно было поверить в равнодушие местных обитателей.

Я повернулся, посмотрев на мухоморчика. Она в ответ только скривила тонкие губы, пряча лицо в тени своей шляпы. Лиса открыла глаза, подняв голову и устремив ясный взгляд на меня. Я ощутил внутри холод, как будто стал стеклянным и сейчас меня разглядывали на просвет. Невольно поёжился, но выдержал. Чтобы себя чем-то отвлечь, взялся за ещё влажные льняные лоскуты, собирая их и сворачивая по отдельности, складывал возле куля.

Девочка поднялась с места, вставая на носочки, обняла за шею зверя и что-то зафырчала ей на ухо. Получив в ответ такое же фырканье и лисье дробное «ке-ке-ке», она расцепила руки и повернулась в мою сторону. Я от их беседы чуть лоскут не сжёг – он выпал из рук и покатился к костру, но был вовремя мною пойман.

Они общаются? Понимают друг друга? На зверином-то языке?! Видимо, все эмоции были считаны с моего выражения – мухоморчик мимолётно тускло улыбнулась. Сжимая пальцами полы своей шляпы, словно ища в ней поддержку и убежище, наконец, она выдавила:

– Испугались. Чёрная рана. Страшная рана.

Я подхватил:

– У них нет никого, кто мог бы справиться?

Она кивнула. В моих глазах картина сложилась с другой стороны. Я почувствовал внутреннее облегчение. «Всё относительно», – напомнил сам себе.

– Что за рана? Чем она отличается от обычной? Яд? Или, может, болезнь?

Проводница долго молчала и, набравшись решимости, выдохнула:

– Ахирская проказа.