Апотекарий

Сшивал рану тщательно и аккуратно, подтягивая кожу, без лишнего напряжения для неё. Вот здесь мне и понадобилась вымерка, сделанная при очистке. Крестовые стежки успевали впитывать регенерирующую смесь и, окрашиваясь в её цвет, кристаллизовались, плотно и крепко удерживая края раны друг с другом.

Этому методу меня научил один мрачный замкнутый алхимик – лет семь назад – когда на городском фестивале-ярмарке я случайно удивил его своим зельем сновидений. После пробы он нашёл меня на следующий день, назвал зелье дурманом и обменял рецепт на свои знания о сшивании живых тканей. Одежду-то штопать я и так умел, но с живой плотью оказались свои тонкости.

На прощание он со своей обычной хмуростью вручил мне эти самые инструменты: моток ребристых нитей, иглу и щуп. Я был восхищён и очарован настолько, что практикой его знаний вызывал ревностное и яростное одобрение бабки Каши. Она поощряла моё стремление к знаниям и учениям, хоть и гоняла за то, что я принимал их от кого-то кроме неё. А того алхимика я запомнил – Шагaл из Мирaфиса. Хотелось бы с ним ещё встретиться. Я ведь теперь путешественник, и кто знает, возможно, это случится.

Я затянул узелки и срезал нить. Накрыл обновлённой припаркой шов и крепко обмотал листья кожаным шнуром, обвивая его вокруг ноги, немного потревожив конечность. Отметил про себя, что худоба и лёгкость тела – это всегда преимущество.

Закончив с этим, я нанёс остатки регенерирующей смеси на ссадины на теле девушки и погрузил пустой флакон в котелок.

Только после всех этих действий я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, позволяя себе расслабиться. Отодвинулся к древесной стене, спиной откинувшись на её тёплый мягкий под мхом край и прислонившись к нему головой. Ясный летний день в моих глазах помутнел, сердце гулко ухало, пальцы задрожали, но все эти ощущения меркли от одинокой спокойной мысли:

«Я сделал то, что было в моих силах».

Глава 3

Из состояния отрешённого отдыха меня выдернуло возмущённое бульканье котелка. Я обратил на него внимание, отлипая от тёплого дерева. Поверхностная плёнка почти растворилась, сделав своё дело – очистив всё, что в нём было. Эта удивительная соль – одна из тайн и результат долгих экспериментов бабули, о которых она рассказывала уже в крайние годы моего обучения. С её помощью можно очистить почти любой материал, но для живых само сухое вещество опасно. Да и раствор внутрь стоит принимать только при надобности в сильном слабительном или использовать его для отваживания назойливых недоброжелателей. По-своему полезное средство.

Я снял котелок с огня, ставя на землю и бросив ручку – действие заговора закончилось и горячий металл ощутимо обжёг кожу.

Длинным щупом доставал ткань и, распрямляя, раскладывал на траве. Остальные инструменты выуживал по одному, насухо вытирая последним чистым сухим лоскутом и убирал по своим местам.

Девочка-проводница всё это время молчала, сидя под боком дремлющей лисы и из-под тени своей шляпы наблюдая за мной, показывая это лёгкими поворотами головы.

Вокруг стояла успокаивающая лесная тишина, сквозь которую далёкое эхо приносило с собой птичьи трели, раскатистый треск ветвей и редкие постукивания, перемешивая все эти звуки шелестом тревоженной порывами ветра листвы.

Вытащив всё из котелка, вернул его на огонь, чтобы остатки воды и соли почистили и его самого, иначе приготовленная в нём еда будет абсолютно безвкусной – помню, как же, сам пробовал.

Повернулся к девушке, осматривая её: дыхание, как и прежде, ровное и глубокое. Озёрные сёстры справляются, держа спящую далеко от тела и его боли. Свет лампы показал подсыхающие листья кувшинки. Это значит, что скоро их действие перестанет усиливаться, но на остаточном эффекте пройдёт ещё несколько часов. Я поднял голову к небу, стараясь за листвой углядеть хотя бы примерные положения солнц, но нет – кроны слишком плотные. Взгляд блуждал в поисках других подсказок, чтобы хоть как-то определить скорость течения времени, но чyждая мне местность давала мало понимания. Я пересилил смущение по поводу того, каким глупцом могу оказаться в глазах проводницы, и спросил:

– Где мы находимся? На каком континенте?

– Такот, – коротко ответила она, без проявления каких-то явных эмоций по этому поводу – как будто ей очень часто приходится направлять потерявшихся путешественников. Мне от такой реакции даже лучше, можно сосредоточиться на подсчётах.

Только вот… Такот… Сомневаюсь, рад ли я этому – о северном континенте я знал из книг и из того, что было на слуху во время посещения городов и среди охотников. В основном, говорилось о том, что это суровое место, со своими порядками и весьма необычными опасными обитателями. Каша о нём всегда молчала, но я чувствовал жуткое напряжение, стоило только его упомянуть.

Я размышлял: в этом году начинается новый континентальный цикл. Это значит, что до Хаафала все материки будут на своих первоначальных местах. И Такот – как полагается, в северной части. Из этого следуют довольно короткие дни, затяжные закаты и длинные ночи.