Аппассионата. Бетховен

Уже при первых звуках рогов, создававших, по его мнению, тот самый пугающе-великолепный диссонанс, на галёрке послышался смех и шум. Кто-то на весь зал произнёс: «Плачу крейцер, лишь бы они прекратили играть». А потом пошли рецензии — и какие! Одна публикация в лейпцигской «Всеобщей музыкальной газете» чего стоила!

После нескольких «утешительных» слов в ней прямо говорилось: «Поразительно буйная фантазия! Однако блистательный талант создателя симфонии кружит ему голову, заставляя отказываться от соблюдения каких бы то ни было канонов! Слишком много чересчур резких, причудливых звуков! Очень многого не хватает в симфонии для удовлетворения общественного вкуса».

В отправленном в Прагу сообщении симфонию даже охарактеризовали как «губительную для общественных нравов».

Оставалось только пожать плечами... и продолжать трудиться дальше.

Но кто скажет, зачем он вдруг вытащил на свет Божий свои старые наброски к «Аппассионате»? Ведь после встречи с Жозефиной он сел к роялю, чтобы написать «Песнь к надежде», но «Аппассионата» вновь всё накрыла чёрным покрывалом. Соната его страсти...

Аллегро ассаи[70]! Потом анданте кон мото[71]! Вера и утешение, в которых он так нуждался. Ну хорошо, пусть будет так. Возврат к пунктирным ходам басов. Главное — не быть полностью уверенным в себе и никогда не сомневаться до конца...

Стоп! Вот тут неверно! Два диссонирующих аккорда, словно сыгранные на расстроенной арфе. А что потом? Победное звучание фанфар!

Победа, всегда приходящая с бурей, скрывающей украшенные траурным крепом флаги!..

Позднее он отправился к Стефану фон Бройнингу. Он по-прежнему злился на него из-за давней истории с четырьмя квартирами и хотел разобраться прямо на месте.

Дрожа от возбуждения, он поднимался по лестнице, и на каждой ступеньке злость всё более одолевала его. Наверху он с силой постучал тростью в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату. Удар захлопнувшейся за ним двери походил на выстрел.

Бройнинг как раз собирался ужинать. Он небрежно повёл рукой, указывая на место рядом с собой:

— Добрый вечер. Садись. Хочешь есть? Вот тарелка.

— Стефан, я пришёл, чтобы извиниться перед тобой. К этим четырём квартирам ты не имеешь никакого отношения, и только моя бесхозяйственность...

— Оставь, Людвиг...

— Пожалуйста, не перебивай. — Бетховен с вызывающим видом сдвинул цилиндр на затылок и взмахнул тростью. — Я был не прав и вёл себя как последний невежа. Согласен?

— Не будем больше об этом. — Бройнинг стремительно встал и напрягся, как бы готовясь к прыжку. — Только успокойся и не бей фарфор на столе. Лучше отдай мне трость, сними шляпу, как принято в приличных домах, и садись.

— Если бы ты знал, Стефан, как я потом раскаивался за своё поведение.

— Представляю. А почему ты раньше не пришёл?

— Если уж быть до конца честным... — Бетховен на миг задумался, — музыка заставила меня забыть обо всём.

— Ну и ладно. — Стефан наполнил бокалы. — За твоё здоровье, Людвиг, и, пожалуйста, восприми мой тост как комплимент. Второго такого безумца я ещё не встречал.

— А ты мой лучший друг, Стефан.

Чуть позже Бетховен спросил:

— Скажи, Стефан, каковы свежие политические новости? Ожидается ли буря?

— Даже если бы я и знал что-либо, всё равно тебе не сказал бы. — Стефан повертел сильными пальцами тонкую ножку бокала, — но я действительно ничего не знаю. Но если тебя интересует мнение не Придворного Военного совета, а моё — да, буря неминуемо разразится.

— И кто же войдёт в новую коалицию?

— Австрия, Россия и Англия...

— Это сильный союз?

— Нет, я настроен довольно скептически по отношению к нему. У Англии практически нет сухопутных войск, она — морская держава. Здесь мы спокойно можем положиться на Горацио Нельсона. Участие Пруссии пока под вопросом, и неопределённое положение сохранится довольно долго. Мелкие германские государства, как обычно, не могут договориться между собой...

— Выходит, изменнику легко удастся одержать победу. — Бетховен с наслаждением затянулся и выпустил из чубука густой клуб дыма. — Ему остаётся только льстить человеческому тщеславию и, словно пироги, печь маршалов, князей и королей, чтобы затем держать их у себя на плечах, как охотничьих соколов! Но давай поговорим о чём-нибудь другом. Как хорошо иметь такого друга, как ты, Стефан!

Урожай винограда давно собрали, косы с шелестом подсекали спелые колосья.

Он сидел и вспоминал, как начинался этот год. Весна в Гетцендорфе. Жозефина также выехала за город, поскольку сельский воздух был необходим для поправки её пошатнувшегося здоровья.

Как приятно было гулять вдвоём, когда он, устав от работы над «Фиделио», бежал к Жозефине, чтобы потом, почерпнув силы из загадочного источника, с удвоенной энергией браться за оперу.

Это произошло уже на исходе лета. Около полудня она прислала ему короткую записку:

«Каролина приехала с визитом. Через два-три часа она уедет обратно в Вену, и тогда я зайду за тобой».