Апраксинцы

Въ зал грянула музыка и танцоры принялись надвать перчатки. Балъ открылся польскимъ. Въ первой пар шли новобрачные, сзади шли Харламовъ и Бирюковъ съ женами; они такъ развеселились, что захотли пройтись подъ музыку. Сожительница Харламова долго было не соглашалась на это; не хотла на старости лтъ брать грхъ на душу, да мужъ стащилъ съ мста. Кончился польскій и раздался ритурнель кадрили. Звуки барабана и тромбона такъ и наводняли залу. Кавалеры пригласили дамъ и начали разстанавливаться. Фертикъ, съ которымъ мы познакомились еще до обда, подбжалъ къ двиц, ангажированной имъ, какъ мы видли, на почин и повелъ ее на другой конецъ залы. Маменька ея, какъ утка, переваливаясь съ ноги на ногу, поплелась за нею и сла сзади. Двиц очень непріятно, что тутъ сидитъ мать.

— Маменька, не сидите тутъ, уйдите! шепнула она ей.

— Полно, Пашенька, что я теб длаю! Я вдь не мшаю.

— Уйдите, маменька, прошу васъ; вы меня при кавалер просто съ ногъ сржете; у васъ завсегда поетъ въ живот, а теперь вы пообдали, такъ будетъ пть еще больше.

— Полно! что ты, дура, говоришь, безстыдница эдакая! обидлась мать и не ушла съ мста.

— Намъ начинать-съ, обратился къ двиц кавалеръ и подалъ ей руку.

Первая фигура кончилась.

— Вы съ жениховой или съ невстиной стороны? спросилъ кавалеръ посл нкотораго молчанія.

— Съ жениховой.

— А я такъ съ невстиной. Вы жениху сродни приходитесь?

— Нтъ-съ… мой папенька съ ихнимъ тятенькой дла имютъ.

— Хм!… Теперь еще прохладно, а ужо будетъ очень жарко. Намъ начинать-съ.

— Вы гд изволите на квартер стоять? обратился онъ къ ней посл третьей фигуры,

— Подъ Невскимъ.

— Врно вашъ папенька хлбомъ торгуютъ?

— Да-съ.

— Вы куда въ церковь ходите?

— А вамъ на что знать?

— Такъ-съ…

— Въ Смольный.

— Въ слдующее воскресенье я буду тамъ у обдни; вы гд стоите?

— Я бываю съ папенькой и маменькой.

— А какъ васъ зовутъ-съ?

— Не знаю… я позабыла.

— Что-же, скажите!

— Да право не знаю! — н двица улыбнулась первый разъ во все время разговора.

— Намъ начинать-съ.

Антрактъ между третьей и четвертой фигурой прошелъ въ молчаніи. Кавалеръ снова спросилъ, какъ ее зовутъ, но получивъ отвтъ «не знаю», замолчалъ и началъ глядть на люстру, какъ-бы ища тамъ вдохновенія для бальнаго разговора. Вдругъ дама его покраснла: ея чуткое ухо услыхало, что въ живот у маменьки начался концертъ. Какое-то подобіе флейты такъ и выдлывало трель, но вдругъ оборвалось и разразилось контробаснымъ воемъ. Къ счастію въ это время загремлъ барабанъ и кавалеръ былъ лишенъ возможности слышать окончаніе симфоніи.

Въ пятой фигур извстный уже намъ шикарь во фрак на пунцовой подкладк, танцовавшій съ Черноносовой, сдлалъ какое-то особенное соло, понравившееся многимъ. Двое офицеровъ, танцовавшіе vis-`a-vis, захотли отличиться и въ конц кадрили усложнили шенъ и ввели въ него самыя разнообразныя фигуры. Двицы, танцовавшія съ ними, были на верху блаженства.

И на апраксинскихъ женъ и дочерей, какъ и на прочихъ смертныхъ прекрасной половины рода человческаго, шпоры и эполеты наводятъ самое пріятное впечатлніе и играютъ не послднюю роль.

Балъ былъ въ самомъ разгар. Незнакомые мужчины познакомились и уже пили другъ съ другомъ за компанію; брудершафтъ еще неизвстенъ апраксинцамъ. Двухъ упившихся до зла гостей харламовскіе молодцы повезли домой. Хотли было танцовать мазурку, да только нашлись три умющія пары, и ограничились полькой-трамблянъ. Офицеры отличились въ легкихъ танцахъ; двое ихъ отплясывало за десятерыхъ; только-что посадятъ дамъ на мсто, бгутъ къ другимъ. Одинъ изъ нихъ подошелъ къ Анн Максимовн и помчался съ нею по залу. Та такъ и млетъ; она чувствуетъ его руку на своей таліи и слышитъ на своей щек его сладостное дыханіе, пропитанное винными парами и кріоновскимъ табакомъ. «Славно танцуетъ!» подумалъ онъ и попросилъ ее на четвертую кадриль. Бирюковъ подошелъ къ офицерамъ, благодарилъ ихъ за неутомимость въ танцахъ и предложилъ роспить бутылочку «холодненькаго». За бутылкой щампанскаго офицеры вывели заключеніе, что почти вс двицы очень хорошенькія и большинство изъ нихъ танцуетъ отлично.

И въ самомъ дл, читатель, дочери апраксинцевъ въ хореографическомъ искусств довольно сильны, и это немудрено: прогрессъ проникъ и къ нимъ, и большинство изъ нихъ играютъ на фортепьяно. Почти въ каждомъ семейств, разумется не въ раскольничьемъ, есть фортепьяно; подруги сбираются вмст, играютъ и танцуютъ. До чувствительныхъ романовъ и стихотвореній он также охотницы; у нкоторыхъ даже есть альбомы, куда ихъ подруги и знакомые моншеры вклеиваютъ стишки. Многіе думаютъ, что мода эта уже отжила, но напротивъ, она и понын существуетъ у апраксинскихъ барышень. Въ альбомахъ этихъ вы встртите все что слдуетъ: и сердце, пронзенное стрлою, и символъ вры, надежды и любви — крестъ, якорь и сердце; въ самой середин книжки извстное четверостишіе:

«На послднимъ я листочки

Напишу четыри строчки

Взнакъ почтенія маво

Ахъ не вырвите ево.»

и даже списанное съ билетиковъ паточныхъ леденцовъ:

«Мила ты мн мила

И будешь и была.»