Апраксинцы

— Здсь, здсь, пожалуйте! отвтилъ съ не то глупою, не то лукавою улыбкою корридорный, узнавшій птицу по полету.

— А ты почемъ знаешь?

— Извстно, господа купцы.

— Эка братъ, Петра, намъ честь: вс знаютъ апраксинцевъ. Куда же идти?

— Пожалуйте.

И лакей указалъ на дверь.

Оттуда слышались звуки разбитаго фортепьяно, пніе, крики «ура» и даже какой-то вой. Двери распахнулись и они очутились въ довольно обширной комнат. На диван и на стульяхъ лежало и сидло до пятнадцати молодцовъ; нкоторые, тяготясь одеждою, сняли сертуки, а нкоторые, тяготясь собственною своею тяжестью, лежали въ углу на шубахъ. Какой-то господинъ, взмахивающій физіономіею на цыгана, игралъ на фортепьяно какую-то польку. Два стола были установлены бутылками, штофами и закусками.

— Здравствуйте, братцы, съ пальцемъ девять! закричалъ вошедшій Петръ и принялся откалывать трепака.

— Съ огурцомъ пятнадцать! отвчала вся компанія и заорала «браво» и «bis», глядя на пляшущаго Петра.

— Стой, стой! — и изъ-за стола поднялся Васька, тотъ самый Васька, который далъ Никандру галстукъ.

— Музыкантъ, стой! Варгань камаринскаго! А ты, Петька, ко мн на грудь! Я тебя обниму и мы спляшемъ.

Послдовали объятія.

— Стой! задушилъ, собачій сынъ! кричалъ Петръ.

— Ну, теперь выпьемъ!

— Ладно.

Музыкантъ заигралъ камаринскую, и Вася и Петя принялись выдлывать такія па, которыя доступны единственно только подгулявшему человку. Кончивъ плясать, они снова выпили.

— Ну, братцы, я пилъ ваше, теперь выпейте моего! сказалъ Петръ. — Дюжину пива! скомандовалъ онъ.

Принесли пиво и началось провозглашеніе многолтія каждому изъ присутствующихъ.

— Полноте, братцы, что такъ зря горлы-то драть? Споемте-ка что-нибудь дльное, псню какую-нибудь, — подалъ кто-то совтъ.

— Это дло! Что такъ горлы-то драть? Вдь еще не очень пьяны. Выпьемъ по рюмочк и начнемъ. «Вдоль по улиц» вс знаютъ?

— Вс.

— Ну и будемъ пть. Батюшки, Мишка-то какъ накерался, гляньте-ка!

— До безобразія! А вотъ что: взять да и вымазать ему рожу жженою пробкой.

— Лихо! за дло! — не сандалься раньше времени! Эва! еще только пятый часъ!

Дльная мысль была одобрена всми и тотчасъ же приведена въ исполненіе.

— Ну, теперь попоемте!

— Никандръ, ты на псни-то лихъ, — запвай!

— Да безъ гитары-то неспособно. Ну да все равно, слушайте. Вотъ какую лучше споемъ:

«Звенитъ, звонокъ и тройка мнится

Вдоль по дорожк столбовбй…»

Хоръ какъ-то плохо клеился; двое пьяныхъ, полулежавшихъ на диван, страшно мычали и сбивали съ толку.

— Не хотите-ли, господа купцы, у насъ есть двушки, отлично подтянутъ! — предложилъ номерной.

— Двочки? Тащи сюда!

— Постой, постой! А, почемъ он ходятъ?

— Да ежели только попть, такъ изъ угощенія, да что милость будетъ.

— Тащи трехъ! Мало!

— Ну, штукъ пять. Слышь, половой, и пляшутъ он?

— Всякія колна выдлываютъ.

— Браво! заоралъ кто-то изъ лежащихъ на диван. — Номерной, спасибо! Поди сюда…. руку!… Ну, поцлуй меня.

Половой съ лукавой усмшкой поцловалъ гостя.

Вскор явились двушки и помогли молодцамъ справиться съ пснями и опустошить бутылки. Лакей имлъ врный разсчетъ: больше народу, — больше пить будутъ. Онъ не ошибся: снова потребовалась дюжина пива, снова заигралъ господинъ, взмахивающій на цыгана, и составился кадриль. Двушки очень мило подергивали юпками и выдлывали замысловатыя па. Он были очень нецеремонны, такъ что одна изъ нихъ подошла къ столу и замтила, что все пиво вытекло изъ бутылокъ, — долить надо.

— Дюжину! закричалъ Вася и поцловалъ въ щеку надоумившую его двушку.

Та не обратила на это никакого вниманія. Начался второй кадриль. Подъ конецъ кто-то подставилъ одной пар ногу. Пара упала. «Мала куча!» закричалъ Вася и бросился на нихъ съ своею дамою; примру его послдовали и другіе танцующіе. Дамы визжали, кавалеры ревли, и вс были довольны.

Никандръ и Петръ, давшіе другъ другу слово быть везд вмст, вышли изъ гостинницы въ семь часовъ. «Куда же теперь?» спросили они другъ друга.

— Погуляемъ, братъ: вдь ужъ теперь до масляной со двора не допросишься, сказалъ Петръ. — Постой, я знаю одно мсто. — подемъ. Извозчикъ! въ Среднюю Мщанскую!..

Они сли и похали.

Долго ждалъ Степанъ Иванычъ своихъ молодцовъ, да и не дождался, легъ спать. Только-только часамъ къ шести утра собралась вся братія. Раньше всхъ, часа въ три, прибыли Петръ и Никандръ. Вошедши въ молодцовую, они заспорили о томъ, кто кого везъ; Никандръ уврялъ, что онъ везъ Петра, а Петръ удерживалъ это право за собою.

— Ты посмотри, нешто я пьянъ! говорилъ, покачиваясь, Петръ: — по одной половиц пройду.

Проснувшіеся мальчики насилу уложили ихъ спать.

Часа въ четыре великодушный дворникъ принесъ на раменахъ своихъ Ваську и передалъ на руки мальчикамъ.

И угомонились молодцы, на долго угомонились, вплоть до масляной, до прощенаго воскресенья. Вотъ они спятъ и тяжело дышатъ, шевеля во рту высохшимъ отъ внутренняго жара языкомъ. Много перепили они вина и пива, много потратили денегъ; дня два проходятъ они какъ угорлые и будутъ опохмляться.