Апраксинцы

Лтъ тринадцати, а иногда и раньше, научившись у мстнаго дьячка кой-какъ читать и писать, отрываются они отъ семействъ и везутся въ Петербургъ въ ученье; разумется дло не обходится безъ слезъ со стороны родителей и дтей. Привезя мальчика въ Петербургъ, отецъ или родственникъ, чтобы не продаться и не тратиться, старается какъ можно скоре отдать его въ ученье, часто даже не освдомившись о характер, честности или положеніи хозяина, которому ввряетъ своего сына или родственника въ полное распоряженіе на четыре и на пять лтъ; длаетъ ему наставленія, чтобъ онъ уважалъ, во всемъ слушался и любилъ хозяина — и узжаетъ. И вотъ мальчикъ, брошенный въ чужое семейство, привыкшій къ ласкамъ матери, поступаетъ въ полное распоряженіе хозяина. Хорошо, ежели его сразу допустятъ къ торговл; но есть такіе хозяева. которые оставляютъ новичковъ на полгода, а иногда и боле, дома, употребляя ихъ для домашнихъ работъ: нарубить дровъ, принести воды, сбгать въ лавочку, убирать комнаты, чистить посуду и сапоги, надляя ихъ за малйшую неисправность треухами, подзатыльниками, тасками, выволочками и прочими удовольствіями. Но не думайте, чтобы все это длалось хозяевами такъ: это они длаютъ по убжденію; они сами начали свое торговое поприще съ треуховъ и потому думаютъ. что безъ побоевъ мальчикъ не въ состояніи постигнуть всхъ тайнъ науки торговли. Отъ кого только не достается бдному мальчику: бьетъ хозяинъ, бьютъ приказчики, бьетъ кухарка, ругаетъ дворникъ; разв иногда хозяйка сжалится, скажетъ ласковое слово; зато какъ дорого это ласковое слово!.. Наконецъ мальчика берутъ въ лавку; но и здсь далеко до торговли: вся его обязанность состоитъ — стоять на порог, выкрикивать названіе товаровъ и даже подъ-часъ, по приказанію приказчиковъ, хватать за руки покупателей; а придетъ домой — опять тоже чищенье сапоговъ и посуды и бготня въ кабакъ тайкомъ отъ хозяина, ежели молодцамъ захочется выпить. Почитать что-нибудь, пописать, хоть бы письмо въ деревню, мальчику некогда; изъ этого и вытекаетъ ихъ безграмотность, когда они сдлаются приказчиками. Въ продолженіи пятилтняго нахожденія въ наук, они иногда ни разу не брались ни за книгу, ни за перо; очень естественно, что въ продолженіи этого времени они забудутъ вс т ограниченныя познанія въ грамотности, которыя лтъ пять тому назадъ вложилъ въ ихъ головы дьячекъ или какой-нибудь учитель изъ отставныхъ семинаристовъ.

Вотъ прошло четыре года, какъ мальчикъ въ наук; всми силами старается онъ угодить хозяину, изгибается передъ покупателями, клянется, божится, — но тщетно: отъ хозяина никакого поощренія. «Выживи свои года и тогда сдлаешься приказчикомъ». И вотъ его отъ природы мягкій характеръ начинаетъ портиться: онъ по примру приказчиковъ ругаетъ при каждомъ возможномъ случа хозяина; вмст со страхомъ онъ уже питаетъ къ нему ненависть; видя, что другіе крадутъ начинаетъ и онъ утаивать забытые на прилавк гривенники и двугривенные, отыскиваетъ гд-нибудь подъ половицей или подъ плинтусомъ щель и прячетъ ихъ туда, чтобы при первомъ возможномъ случа промотать ихъ. Но вотъ наконецъ заживаетъ онъ опредленные года, хозяинъ призываетъ его къ себ, объявляетъ ему объ окончаніи курса и даруетъ степень приказчика. «Теперь я теб жалованья не могу опредлить, говоритъ онъ ему:- посмотрю, чего стоить будешь. то и положу; я тебя не обижу.» По окончаніи года оказывается, что онъ стоилъ рублей восемь въ мсяцъ. Но не такъ плохъ молодецъ: онъ уже насмотрлся, какъ то длаютъ боле опытные приказчики, оцнилъ себя гораздо дороже и кралъ изъ хозяйской выручки рублей по десяти въ мсяцъ.

Часы въ столовой показывали четверть шестаго, когда въ кухн постучался водовозъ.

— Кто тутъ? спросила его проснувшаяся кухарка, однако не поднимаясь съ плиты.

— Я. Отвори, Степановна: воду несу!

— Экъ его объ эту проняло! ворчала она звая и встала съ своего ложа. — Погоди, только свчу зажгу: вишь темь какая.

Она зажгла свчу и, какъ спала, во всемъ утреннемъ неглиже, отворила водовозу дверь. Быстро ворвался въ отворенную дверь холодный воздухъ и въ вид пара заклубился по комнат.

— Что это съ этой поры тащишься! проговорила она, придерживая на груди рубашку и прикрывая свои прелести:- уходи скорй, да запирай дверь плотне; окоченла совсмъ.

— Ничего, жиру поубавится; вишь, лопнуть хочешь, — любезничалъ водовозъ.

— Ну, ну, ругатель, проходи что-ли!

— Охо-хо-хо! зазвала она вслухъ. «Пора и мальчишкамъ вставать», подумала она и закричала;- Мишутка, Ванюшка, едоръ! вставайте.

Но это было напрасно; мальчики встали только тогда, когда она принялась ихъ расталкивать. Перекрестившись нсколько разъ на образъ, висвшій надъ кроватью, они вышли изъ своей конуры и звая сли на скамейку. Холодно имъ со сна и больно глядть на свтъ пылающей свчи.

— Ванюшка! чего остолбенлъ-то, что глаза выпучилъ? — принимайся за дло! обратилась кухарка къ самому меньшому изъ нихъ. — Чисти хозяйскіе сапоги; да еще вотъ ножи вычистить надо, вчера посл ужина грязные остались.

— Сейчасъ.

И мальчикъ принялся за дло.

— А ты что-жъ, Мишутка?

— Погоди, успешь!