Апраксинцы

Нашъ знакомецъ Степанъ Иванычъ Харламовъ тоже выдаетъ свою дочь замужъ. Женихъ. Николай Михайлычъ Бирюковъ, мужчина лтъ двадцати двухъ, но уже покутившій на своемъ вку, — женихъ очень выгодный, изъ современныхъ, то, что на Апраксиномъ называютъ мазикомъ, съ галантерейными манерами, носитъ усы и ходитъ во фрак, отчего онъ очень нравится невст. Отецъ его торгуетъ желзомъ и очень богатый человкъ. Черезъ недлю назначена свадьба, заказаны билеты и нанята у Сорочихи [9] парадная золотая карета четверней и съ двумя лакеями. У Семена Иваныча каждый день вечеринка; женихъ является съ пріятелями и начинаются танцы. У невсты гостятъ вс ея подруги и помогаютъ дошивать приданое.

Вотъ и сегодня пріхалъ женихъ съ пріятелями, привезъ для двицъ конфектъ и сдлалъ сюрпризъ — нанялъ тапера. Вс безотчетно веселы; смхъ, говоръ, старики играютъ въ горку… «Веселая свадьба!» говорятъ гости. Оттанцовали кадриль и молодежь отправилась затянуться, кто въявь, а кому это удовольствіе запрещено, тотъ и тайкомъ. Пріятели уже порядочно заложили за галстукъ, даже и женихъ выпилъ нсколько рюмокъ вина и задаетъ кофеинкой и пфеферментами.

— Смотри, не шь этихъ мятныхъ лепешекъ: сейчасъ подумаютъ, что задалъ, — даетъ совтъ Миша, пріятель его: — отъ меня тятенька какъ услышитъ, что мятой пахнетъ, такъ и начнетъ коситься, сейчасъ догадается.

— Ничего, отвчаетъ женихъ: — въ разговор какъ-нибудь упомяну, что животъ болитъ.

— Когда же мы съ тобой покутимъ въ послдній разъ? спрашиваетъ едя, тоже мазъ; съ кучею брелоковъ на часовой цпочк.

— Въ воскресенье, братцы, въ воскресенье, отвчаетъ женихъ: — вечеромъ нельзя, здсь бытъ надо; а мы съ утра закатимся, часовъ эдакъ съ десяти.

— Браво, и посл выспаться успемъ! Знаешь, братъ, я больше съ лихачемъ Николашкой мы за что не буду здить. Лихую онъ штуку со мной удралъ. здилъ я съ нимъ на Петровскій, двочка со мной была; посл, знаешь, на обратномъ пути отвезъ ее, да и похалъ домой. Я никогда у нашихъ воротъ не останавливаюсь, всегда на углу, не дозжая нашего дома. Вышелъ изъ саней, да и подаю ему пять рублей. Проситъ на чай. Далъ рубль, — мало. Сколько-же, говорю, теб нужно? «Пять рублей, говоритъ, само по себ, да красненькую на чай дайте.» Что ты, говорю, съ ума сошелъ? — да и иду отъ него прочь, а онъ меня окликиваетъ: «Василій Родіонычъ! пожалуйте, говоритъ на пять словъ.» Что теб? спрашиваю. «Дайте, говоритъ, на чай, а то безпремнно тятеньк вашему скажу, что вы со мной здите; да и про дамочку вашу ему разскажу.» Это про Маньку-то. Просто вскиплъ я: ахъ ты, говорю подлецъ эдакой, карманна выгрузка! А онъ мн: «не ругайтесь, говоритъ, а дайте красненькую, а то ей-Богу тятеньк вашему про все разскажу; я вдь его, говоритъ, хорошо знаю.» Бился-бился я, — отдалъ деньги. Что, думаю, ежели вдругъ отцу разскажетъ? Бда. Вотъ какая сволочь!

Вся компанія захохотала.

— Посл я уже вспомнилъ, что онъ, со мной здимши, все меня выпытывалъ: гд мы торгуемъ, да гд живемъ. Это онъ подвохъ длалъ.

— Ахъ, братцы, какъ-бы мн съ моей Катюшкой развязаться? Ну, ежели что задумаетъ? шепчетъ женихъ, наклонясь къ своимъ пріятелямъ. — Три сотенныя бы далъ, только бы отстала.

— Погоди, обдлаемъ, все будетъ на мази.

— Нтъ, братъ, табакъ дло! отвчаетъ женихъ, затягивается папиросой и трясетъ своей завитой головой.

Поздно ухалъ женихъ съ пріятелями, и двицы, вытащивъ въ залу нсколько перинъ, начали укладываться спать. Что визгу, что шуму, что замчаній про кавалеровъ, обдумыванія нарядовъ къ свадебному балу! Долго, долго не могли он уснуть, но проспали за то на другой день часу до перваго.

Прошло воскресенье. Въ одной изъ гостинницъ свершился прощальный кутежъ. Николай Михайлычъ Бирюковъ провожалъ свою холостую жизнь. Много было выпито разнаго вина, и пріятели жениха напились или, по ихъ выраженію, насандалились до положенія ризъ, да и у самого жениха съузились глаза и плохо ворочался языкъ. Кой-какъ съ помощію лакеевъ добрели они до нумеровъ и изъ объятій Бахуса перешли въ объятія Морфея; женихъ тоже послдовалъ ихъ примру и уснулъ сномъ праведника, но помня, что ему сегодня надо быть у невсты, предварительно далъ приказаніе разбудить себя въ шесть часовъ и приготовить побольше зельтерской воды и лимонадъ-газесу. Съ трудомъ растолкалъ номерной лакей жениха и его пріятелей. Многіе взглянули на себя въ зеркало и сами не узнали своихъ физіономій: чужія лица. да и только! Какъ ни умывались они холодной водой, какъ ни отдувались зельтерской водой и лимонадомъ, но все еще были далеко не трезвы. «Опохмлиться-бы важно!» замтилъ кто-то; но женихъ объявилъ на отрзъ, что больше ни синя пороха не будетъ, а кто только одну рюмку выпьетъ, того онъ не возьметъ къ невст.

Но это еще не все, читатели, это не послдній кутежъ: настоящее безобразіе будетъ впереди.