Апрельская ночь, или Панночка (СИ)

Выдраться из объятий не получалось, даже расстроенная панночка держала крепко, но повернуться удалось, и глядя прямо в тёмно-карие (а издали казались чёрными, промелькнуло наблюдение) распахнутые глаза, наполненные слезами, Торин продолжил настаивать, несмотря на своё “некоролевское” положение в пространстве. Трудно, знаете ли, настаивать, когда вас держат на весу под руки, будто грудничка или котёнка. Но сын Трайна всегда успешно преодолевал любые препятствия.

- Скажи, как выглядел тот камень, - тон спокойный, но увещевающий, а в голове мелькает несколько сумрачная мысль, что у Ганны, будто у Трора, есть, похоже, свой Аркенстон. - Мы его найдем!

Позади, за спиной короля согласно шумят гномы, потом хлопает входная дверь и раздается звонкий голосок отставшего вместе с Ори Бильбо:

- Что за шум, а драки нет?..

Торина, наконец, ставят на пол, Ганна поворачивается к мистеру Бэггинсу:

- Я каменюшку потеряла, вот голова садовая! - ещё один тяжелый вздох, и Беорн приобнимает дивчину крепче. - А без каменюшки теперь всё не так устроится!

Мистер Взломщик восклицает “О! А я-то думаю, что плечи тянет!” и на глазах изумлённой Компании извлекает (не достает, а именно извлекает, очень артистично) довольно большой булыжник, как раз с панночкин кулак, тяжелый даже на вид. Одна сторона переливается змеевиком, другая серо-чёрным минералом неопределимого вида, чем до невозможности поражает Торина - что это за порода, которую он, гном, не в состоянии определить? Судя по шепотку среди других гномов, их волнует тот же вопрос.

А вот Ганну волнует обнаруженная пропажа: девушка мягко и быстро поднимается, принимает камень из рук хоббита (слышится отчетливый вздох облегчения последнего), потом спокойно передает оборотню только что невероятно важный камень и подхватывает Бильбо на руки, подбросив пару раз аж до потолка.

И под нежное воркование “славный внимательный чертёнок!” Торин понимает, нет, не Аркенстон.

========== Чертям тошно ==========

После возвращения законной владелице “каменюшки” Ганна повеселела опять, на радостях переобнимала всех “чертеняк” и “славного маленького чертёнка”. В финале она обняла Беорна, и вот тут уже оторвали от пола саму счастливо и удивленно вскрикнувшую панночку.

Компания оккупировала почти все комнаты пустовавшего постоялого двора, изрядно напугав хозяина разницей в росте. Как понял Торин, больше всего хозяина смутили седые бороды “великаньих детей”. Да, прошло не так уж и много времени, а люди уже забыли, как выглядят порядочные гномы. Бильбо, впрочем, повезло меньше - его без всяких оговорок записали в пострелы Беорна и Ганны. Хоббита, однако, это нисколько не смутило, и он, вместо того, чтобы качать права, стал дёргать панночку за юбку, очевидно, напрашиваясь на объятия. Торин завистливо вздохнул и продолжил знакомство с новым Эсгаротом.

***

Эсгарот производил на Короля гномов чем дальше, тем более удручающее впечатление. Он, конечно, ожидал, что без торгового пути в Эребор, Дэйла и постоянного каравана путешественников и купцов город захиреет, но чтобы так быстро! Чтобы настолько! Торин отказывался понимать, как благословенный, в общем-то, край, полный возможностей для жизни и источников дохода, превратился в совершенный медвежий угол.

Впрочем, Махал сжалился над своим сыном, и Торин понял всё довольно скоро, ровно в тот момент, когда увидел ратушу, по совместительству - резиденцию местного бургомистра. Столько вычурности и дороговизны было в самих стенах оскорбительно праздничного на фоне общей нищеты здании, что хотелось отвернуться, умыться (начиная с ушей) и прополоскать рот.

Стоит ли говорить, что присланных заинтересовавшимся бургомистром гонцов Торин завернул с порога. Стоит ли говорить, что потом ему пришлось выдержать непростой воспитательный момент, основной мыслью которого было: “Правила хорошего тона ещё никто не отменял, особенно для таких больших величеств, как ты, чертеняка Торин!”

Поэтому второе посольство бургомистра, возглавляемое им самим, было принято.

Но не сказать, чтобы добившийся своего бургомистр был так уж этому факту рад: напротив него сидел до невероятия прямо мрачный небольшой человечек с ненормально светлыми волосами, мощными руками и широкими плечами. Гном. И руководствовался гном какой-то нечеловеческой логикой - входить в долю не хотел, к себе не пускал, одолжений не просил, вежливо, но непреклонно отклоняя даже самые обольстительные предложения. Вместо компенсации городской казне затрат на помощь их походу предложил забрать Смауга - сколько весу, мол, в целом живом драконе, именуемом Золотым?

Но худшее поджидало бургомистра впереди.

***