Апрельский кот

На второй год, когда Лизавета была беременная, Сережа позвал всю родню и друзей, чтобы отпраздновать это, без сомнения, радостное событие, с которого ушел неожиданно, почти по-английски – выпрыгнул в окно, требуя «его прикрыть, чтобы не зацепило». Вернулся он только под утро, при этом одежда его была в крови. Мы до сих пор надеемся, что эта кровь – из Сережиного же носа, который ему разбили.

На третий год все было мирно, и Сережа «не перебирал», и вот наступил текущий, четвертый год. Я бежала, матерясь про себя, в сторону Лизаветиного дома. Волосы замерзали на морозе, я не удосужилась их толком даже высушить. Лифт в ее доме сломался, и мне пришлось бежать, задыхаясь, на пятнадцатый этаж. Меня встретили раскрытая дверь и Лизавета, сидящая за столом в обнимку с полусонным Вовкой.

– Где он? – крикнула я, и Лизаветины глаза наводнились слезами. – Убежал, ирод? Что, неужели уже? Бросил тебя, да? Скажи, да!

– Да нет же! Я так расстроилась, что ты ушла.

– А Сережа настроился, да?

– Мы сидели и обсуждали свадьбу, – принялась тараторить она. – Сережа обиделся на тебя, он сказал, что нам нужно пожениться так, чтобы никого не звать. Вроде как придем в ЗАГС вдвоем, распишемся – и все. Чтобы тебя не звать.

– Первая умная мысль, которую он родил за все эти годы, – зло хмыкнула я. – Лиза, ты подумай, а нужна ли тебе вообще эта свадьба. Ведь он все равно свалит. А тебя с пособия снимут. За двоих детей пособие хорошее. И вообще… Вдруг ты за границу захочешь поехать? Сейчас ты сама себе хозяйка, села и поехала. А потом тебе придется за Сережей бегать, разрешения его просить, еще и в письменном виде с нотариальным заверением. Да мало ли проблем может быть от Сережи?!

– Фая, ты всегда на все смотришь негативно, – обиделась сестра.

– Реалистично, ты хочешь сказать?

– Как ты не понимаешь? – И Лизавета заломила руки так же, как это всегда делала мама. Я почувствовала, как у меня невольно подступает комок к горлу. – Он же – их отец. Это просто неправильно.

– Что ты второй раз наступаешь на те же грабли, вот что неправильно. Господи, ты же хотела ремонт сделать. Мы бы летом наняли рабочих…

– Понимаешь, это просто судьба, Фая. Я делала расстановку на нашу семейную ситуацию, и получается, что если мы бы разошлись, то нарушился бы баланс. Родовая структура, нельзя выкидывать из семейной системы отца ребенка.

– Нельзя спать с ним без презерватива, – возразила я. – Лиза, не нужно. Не рассказывай мне, почему ты не можешь расстаться с Сережей. Не нужно умных слов, не нужно психологии, это твоя жизнь. Вы решили не звать меня на свадьбу? Я очень рада. Что было потом?

– Я сказала, что без тебя не пойду сама на эту свадьбу, – гордо заявила Лиза.

– С ума сошла? – вытаращилась на нее я. – Только не говори, что все это только ради того, чтобы я не оказалась за бортом вашей семейной системы. Лиза?

– Ты не понимаешь. Сейчас мы поругались с тобой, а потом помирились.

– Я в шоке! – расхохоталась я. – Это новый, совершенно непредсказуемый поворот. Скажи лучше, чего он напился-то?

– Он не хотел, – выдохнула Лиза. – Мы так кричали, и он выпил одну стопку, потом другую. Потом вот…

И она замолчала. Я знала, что означает это «вот». Сережа принялся пить неконтролируемо. На празднике, с которого он выпрыгнул в окно, я наблюдала это. Видела, как приятели Сережи вынимали у него из рук бутылку, а он улыбался, вставал и находил другую, как говорил что-то неразборчивое из серии: «Не надо, не надо, я сам разберусь. Пивная, еще парочку».

– Давно ушел? – спросила я, переходя от слов к делу.

– Уже, наверное, час назад. Куртку не надел.

– Замерзнет, бедняжка, – скривилась я. – Ты меня для этого вызвонила? А я-то думала, он тебя тут избивает.

– Фая! Он не такой.

– Ага. Знаешь, мужчина всегда ровно такой, насколько ты – дура. Там есть прямая математическая зависимость. Это, если хочешь, психология от Фаи Ромашиной. Мы сами творцы своего геморроя. А поскольку я сегодня получила прямое подтверждение тому, насколько именно ты – дура, я теперь от Сережи всего ожидаю. Ладно, чего ты мне прикажешь делать? Бегать по улице с курткой в поисках твоего благоверного?

– Мы начали говорить о ребенке.

– О котором именно? – ехидно поинтересовалась я.

– Конечно, о будущем, – не заметила моего подкола Лиза.

– Бедный Вовка, иди к тете, – ласково позвала я племянника, и тот радостно забрался ко мне на ручки. Я взяла со стола пирожок, откусила сначала сама, а потом дала откусить Вовке. Мы радостно жевали один на двоих пирожок и смотрели друг на друга. Я чмокнула его в нос. – Бедный мой Вова, я так хорошо представляю, что с ним теперь будет. И так детства не было, так теперь все – кончено. Старший брат, да. Теперь только и будет слышать: «Не трогай», «Не обижай», «Не кричи», «Дыши тише». И – коронное: «Положи на место, это не тебе!»

– Вовсе нет, – возразила Лиза. – И не давай ему больше пирогов, он и так уже скоро лопнет.