Апрельский кот

– Ты так его любишь? – спросила я, все еще чувствуя во рту неприятный металлический привкус крови. Я прикусила губу, когда меня ударили. Охранник потом, в полиции, долго извинялся и просил не писать на него заявление. Мол, не меня он хотел, не меня. Да я ничего и не стала бы писать.

– Он – отец моих детей.

– Я – отец твоих детей, – возразила я.

– Нет, Фая, ты – их тетя. Это очень плохо, что на тебя падает столько всего. Ты не успеваешь жить своей жизнью. Это из-за меня ты до сих пор не замужем! – заявила вдруг Лиза, настойчиво требуя доступа к моему разбитому глазу с целью дезинфекции.

– Еще одна из миллиона твоих сумасшедших теорий о том, как там все устроено в моей голове? Лизка, я не вышла замуж, потому что еще не сошла с ума, – ответила я.

– Да? Может, ты не веришь в любовь?

– Отчего же, – покачала головой я. – В любовь как раз верю. Самое жуткое из всех человеческих заблуждений, заставляющее нас бросаться в объятия людей, которые того не стоят и обязательно предадут и сделают больно.

– Неправда, это же не всегда так! – Лиза поднесла ватку с перекисью водорода к рассеченному веку. «Черт, может быть, даже шрам останется», – подумала я. – Любовь бывает и другой. Просто нельзя попасть в сказку, если не веришь в нее.

– Господи, Лиза, откуда только ты берешь эти фразы! – дернулась я в сторону, больше от боли. – Чувство, которое называют волшебством и магией, а на самом деле – это чистая физика. Твое любимое подсознание, которое принимает решение еще до того, как ты даже подумала об этом. Если ты увидела кого-то подходящего роста, с нужным разрезом глаз. Генетическое равновесие, баланс. Твоему подсознанию нравится Сережин рост, обхват плеч, его серые глаза. А то, что ты собираешься родить от него – во второй раз, – лишнее тому доказательство. Ты, к сожалению, всерьез считаешь, что это судьба и что с этим ничего нельзя поделать. Или ты сознательно бросалась к нему в объятия?

– Мне страшно все это слушать, – пробормотала Лиза. – Ты превращаешь волшебство в математику.

– Математика и есть – волшебство. Ладно, пожалуй, пойду. Да оставь ты мой глаз в покое! – и я попыталась увернуться в очередной раз от рук сестры.

– Подожди, я заверну тебе пирожков, – тут же отреагировала она. – И пообещай мне, что ты сходишь к врачу. Обещаешь?

– Обещаю, – пожала плечами я. – Надеешься, что он вылечит меня от рационализма?

– Надеюсь, что ты перестанешь уже жить моей жизнью и найдешь свое счастье. А я как-нибудь справлюсь и сама. Вот, помню, был же у тебя на работе какой-то Саша, тебе он нравился вроде. Ну, ты хоть что-то делаешь для того, чтобы обратить на себя его внимание?

– Делаю, делаю, – заверила Лизу я, впрочем, без всякого энтузиаста. – Лучше скажи, где мои солнцезащитные очки? Такие огромные, ты в прошлый раз брала их на дачу.

– Те, что с фильтрами?

– Через которые синяк виден не будет! – бросила я достаточно зло, чувствуя, как у меня пульсирует венка на виске. Голова еще заболит, и я не смогу уснуть, все буду вертеться, то думая о Лизе, то считая овец. Как можно быть такой нормальной и ненормальной одновременно? Что это? Любовь зла? О, без сомнений!

Я вздрогнула, возвращаясь в суровую реальность. Забрав из окошечка дежурной аптеки пачку с таблетками и проигнорировав инквизиторский взгляд аптекарши, побрела домой. Мы с Лизаветой жили всего в паре кварталов друг от друга. Когда папа переоформлял квартиру на сестру, он мечтал, чтобы мы могли хоть каждый день ходить друг к другу в гости. Что ж, его мечта сбылась.

Уже подходя к дому, я вдруг подумала, что хорошо бы было, если бы мама уже спала. Тогда мне не придется снова врать ей про нападение на меня злодеев-хулиганов. Не могла ж я ей сказать, что попала под руку, разнимая пьяную драку с участием будущего законного супруга ее любимой дочки Лизы! Нам еще предстояло как-то объяснить маме, что Лизавета и Сережа женятся и что маме предстоит стать не только тещей, но и второй раз бабушкой. Сережа маме не нравился, как и мне. Много раз она говорила Лизе, что той повезло, что Сережа оказался женат. Сплошное разочарование.