Аптекарь

– Конечно. Из каменицы «Под Грифоном», но не могу сказать, из какого жилища, так как мешок с мусором уже ждал меня у ворот. Но у меня есть привычка, которая мне передалась еще с деда-прадеда, – я одним глазом заглядываю в то, что должен выбросить. Я, знаете ли, человек хозяйственный. Я всегда найду что-нибудь, что может послужить такому, как я. Нет, я не из брезгливых. И расческа без нескольких зубчиков меня не оттолкнет, я еще ею могу свою собачку расчесать. Или, казалось бы, такая мелочь – стекло. Ну, кому оно может пригодиться? Собственно, кусочек стекла. Но я и его подберу, а потом, если надо, этим стеклом очень хорошо скрести ногти после того, как их обрезать ножом. Чтобы стали гладкие. Или пятки… Нет, я вам так скажу – отбросов не существует. Я мог бы для любой выброшенной вещи найти применение. Но моих рук не хватает… А знаете, я вам не зря сказал о мертвом младенце, потому что да – было у меня и такое приключение. Правда, кошелька с дукатами мне Господь еще ни разу не посылал. Дохлого кота – да, а кошелек – нет. Но я терпелив и знаю, что когда-нибудь Господь вознаградит меня за все. А что, уже и мазь готова?

Лукаш вручил мусорщику мазь, а когда тот хотел заплатить, сказал:

– Вы мне ничего не должны, я услышал много интересного. Это я вам должен. Потому попрошу вас об одной услуге.

Глава 14 Головач

В обеденную пору в невероятную жару тарахтела по Городецкой дороге на Львов одинокая карета в сопровождении охраны из двух вооруженных всадников. Четверкой гнедых лошаков правил сонный и разомлевший на солнце возчик в соломенной шляпе, его голова с закрытыми глазами то безвольно болталась, то резко дергалась вверх, отряхивая обильную пыльцу сна, но только для того, чтобы снова упасть на грудь и беззаботно посвистывать крючковатым носом. В карете дремал львовский лавник Базилий Конопка, чей носище, втайне от хозяина, очень быстро спелся с носом возницы, и скоро это трогательное чудо-пение заглушило даже скрип колес.

Вдруг лошади остановились и зафыркали. Извозчик дернул голову вверх, протер глаза на мглистый нечеткий мир и побледнел: поперек лесного пути он увидел поваленный граб, а за ним – двух молодцов с пистолетами и ружьями наготове. Их рожи не вызывали никакого доверия. Возчик оглянулся на драгун, но те сидели на лошадях неподвижно под прицелом ружей еще двух разбойников. Пятый разбойник с мечом в правой руке подошел к карете и скомандовал вылезать. Это был высокий стройный мужчина с закрученными вверх усами и длинными черными волосами, заплетенными в две косички, как у лемков. Извозчик послушно сошел с козел и принял согбенно-покорную позу, а из окошка кареты высунулась испуганная персона пана Базилия, часто-часто захлопала осоловевшими глазами, шмыгнула носом и пробормотала:

– М-м-м… э-э-э… с кем имею честь?

Однако разбойник не собирался соблюдать правил вежливости, а дернул дверцу и гаркнул:

– Вылезай, чертов Конопка!

Пан Базилий почувствовал, как его сердце проваливается туда, где еще час назад упокоилась печеная индейка с несколькими кружками пива, и, видя, что с ним не шутят, закряхтел и засопел, вылезая из кареты. Он уже догадался, что попал в руки Головача. Уже более года Львов полнился слухами об этом грозном разбойнике, затаившимся в лесах и грабившим путников. Видели его, правда, на разных дорогах, а потому трудно было определить, где он поселился, чтобы устроить ему ловушку. О Головаче известно было немного. Вроде он нанялся в армию, служил драгуном и даже принимал несколько раз участие в битвах, но поскольку терпеть не мог никаких верховод над собой, то вскоре дал деру. Почти месяц бродил без дела, а как кончились деньги, собрал еще несколько дезертиров и в лесной пещере устроил уютное гнездо. Купеческие мажи, одинокие всадники и путешественники – все они становились легкой добычей Головача. Больше всего ему везло в ярмарочные дни. Сам атаман, переодевшись то одноглазым нищим, то бывшим воином с деревянной ногой, то крестьянином с мешком, в котором визжал поросенок или гоготал гусь, появлялся в разных местах и разведывал, где и чем можно поживиться.

– Во Львов, ваша милость? – спросил разбойник.

Пан Базилий кивнул и попытался даже вежливо улыбнуться.

– Парит, а? – ткнул пальцем в небо. – К вечеру, глядишь, и ливень будет.

– Гм, – пожал плечами разбойник. – Это уже как выйдет. А вы нам выделите деньжат для начала.

– Каких еще деньжат? – засуетился лавник. – Побойтесь Бога! Нет у меня деньжат. Откуда?

– Ну, коли нет, так уже и не будет, – буркнул разбойник и, вытащив из кареты шкатулку, отправился к своим товарищам.

– Что вы делаете?! – закричал пан Базилий. – Это деньги магистрата. Вам за это головы не сносить!

– Следите лучше за своей, а наши оставьте в покое, – ответил разбойник, а через мгновение все пятеро исчезли в чаще.