Арабески ботаники

Более чем вероятно, что пустынная и гористая местность, ос тавшаяся в промежутках между дорогами, по которым следовали путешествовавшие по Сибири наблюдатели, таит в себе ещё беско нечно много интересных открытий по минералогии и скрывает предназначенные будущим векам богатства. Но в части ботаники и зоологии Сибирь может считаться почти вполне исчерпанной, так что для этих двух областей знания всякое путешествие, кроме Камчатского, сможет дать лишь очень немного новых открытий» .

Мог ли Паллас ошибаться в своих прогнозах? Он описал огромное количество видов растений и животных на территории России, в обработке у него находились многочисленные материалы — кроме своих собственных, добровольных и подневольных корреспондентов, поэтому он хорошо представлял, какой огромный потенциал последующих открытий таит в себе сибирская земля. Но быть абсолютным монополистом в области естествознания ему мешал Эрик Лаксман, который сам имел широкую переписку с большим количеством учёных Европы. И возможно, последние строчки его программы были направлены против своего собрата академика, с тем чтобы принизить значение новых естественнонаучных открытий Лаксмана, сделанных им в Сибири. Но это только предположение. Почему так написал всегда осторожный в выводах, точный в расчетах Паллас, осталось невыясненным.

И Лаксман, и Паллас в 70-х годах много путешествуют по России. Лаксман не утруждает себя писанием толстых книг и статей. О его открытиях учёный мир по-прежнему узнаёт из писем. В то время как Паллас публикует без ведома Лаксмана сданные в Академию дневниковые отчёты. В примечании Паллас писал: « Данное сообщение так богато содержанием, что я не мог удержаться и не поместить его здесь, тем более что вследствие отсутствия автора оно могло бы долгое время оставаться ненапечатанным».

Так или иначе, в соперничестве двух академиков победил Паллас. Признав первенство за Палласом, Лаксман становится его постоянным корреспондентом. И постепенно отношения между ними становятся деловыми, без особой теплоты и ревности. Из Иркутска он отсылает Палласу череп ископаемого носорога. Ему же была отправлена коллекция великолепных драгоценных камней, собранных в Восточной Сибири. В сопроводительном письме он открывает Палласу свою любовь к камням: « Я до безумия и до мученичества влюблённый в камни и в дикой Сибири совсем испортивший свой вкус, не в состоянии судить о прекрасном. Поэтому осмелюсь переслать целую партию синих камней моих для представления их высшему приговору».

Эти строки никак не могли быть написаны чужому, враждебному человеку. Далее в этом длинном письме Лаксман описывает природу долин речек Слюдяной и Безымянной, где были им открыты залежи ляпис лазури. Значит, время их примирило и расставило по своим местам, и они оба в меру своих способностей и сил служили познанию природных богатств России.

Более всего Паллас прославился изданием «Флоры России». Екатерина II хотела знать всё, что известно учёным о природе её громадного государства. Появление этой книги стало настоящим событием в российском книгопечатании.

Она украсила царствование императрицы, увековечила имя Палласа и до сих пор не потеряла своего научного значения, а полиграфические её достоинства остаются практически непревзойденными и более поздними изданиями. В хорошем кожаном переплете книга была поистине царским подарком для иностранных гостей.

Конец XVIII века был очень бурным. Паллас жил в России, но многие его друзья были во Франции, где бушевала революция. Переписка с вольнодумствующими учёными стала в России не в моде. Русский монограф Палласа А.К. Сытин связывает переезд Палласа в Крым именно предвестием опалы, которой Паллас искусно избежал. Была ещё одна причина, которая могла коснуться и судьбы, и карьеры Палласа. 12 августа 1794 года от управления Академией была отстранена Е. Дашкова. «Любительницей свободных наук» назвал Дашкову известный русский просветитель Н.И. Новиков. Она была соратницей и практически близкой подругой Екатерины II (если у императриц таковые могут быть).