Арабески

Вы не знаете, куда у нас движется Россия?

Я знаю, куда она движется, но никому не скажу, потому что боюсь, что, услышав, все сейчас же бросятся совершать саркастические выходки.

Не знаю почему, но хочется рвать на полоски речи наших политических бонз. Рвать на полоски и раздавать всем на… на раскрутку трубок, разумеется. У нас не курят трубок? Ну да это все равно, потому что хочется рвать.

Кстати, почему-то вспомнилось, что с самого раннего возраста у нас все дети обучены умению обрывать крылья пойманным мухам.

Какая мерзость! Какая мерзость эта ваша теория о том, что никто-никто не думает о наших гражданах, об их быте и чувствах, об их желаниях и страстях.

Думают! О нас! Брам-пен-доля их всех побери!

Надо не беспокоиться ни о чем, особенно о разосланных вслед нам погоням, если они действительно разосланы. А почему? А потому что все равно ведь не застанут нас на месте. Мы то в себе, то не в себе.

Кстати, где там у нас череп бедняги Йорика? Самое время его погладить.

И еще, ваше преподобие, у вас, помнится, недалеко тут завалялась проповедь о нравственности в народе. Пора! Пора! Потому что если оставить все, как есть, то что тогда будет с миром?

С миром все будет в точности так, как и было: из дерьма возникнет сельское хозяйство.

То есть за мир я абсолютно спокоен, но нравственность – она, ее…

Словом, многое тут изнасиловано, так что порой… порой… поройтесь, ваша милость, в ваших же мыслях и явите нам это откровение.

Чертовщина! Вы знаете, слушал я намедни Его Самого. Морщинки, морщиночки, морщинюшечки – вон как побежали, сердешные. Через все лицо пополам и наискосок. Ротик, ротик-то кривится. А глаза – усталые, усталые. Два-три сотрапезничка – вот и вся дружба. И до и после смерти.

А в последний путь проводит только туалетный работник.

Способны ли вы различать экспрессию? А соединение двух тонов так же ясно, как терцию и квинту? Ах! Вы даже не знаете, что такое терция, а тем более квинта! Хрен с ним, не ищите в словаре. Все равно ведь пока будете искать, опоздаете к раздаче.

Чувств, разумеется.

Хотя омерзение и ненависть вам еще может достаться. Их тут полно.

Не поколотить ли нам кого? Выхватить чего-либо и поколотить.

И нам плевать, кто это будет – Дидий или Септимий Север. Все равно на преторианцев не хватит денег. К чему я это? Так, вспомнилось.

Мне немедленно увиделся мир, увитый виноградными гроздями и кудрявыми лозами – умопомрачительная идея посетила-таки эту землю, нашла там меня и сейчас же заполонила мой ум. Музыка. Всем нам очень нужна музыка – не вульгарная и пошлая, но чистая, прелестная, божественная или хотя бы сносная.

А что, если нам петь указы? Все указы нашего руководства.

Не читать, а именно петь, напевать вполголоса, в такт притоптывая, рождая отличные переливы.

Пение ведь поднимает любой текст.

Все церковники это знают, потому-то они и произносят все свои мантры нараспев.

А теперь представьте себе поющую Государственную думу и всех, всех, всех чиновников, распевающих каждое распоряжение начальства. Идешь по коридорам власти и на всех этажах встречаешь поющих людей; встречаешь и понимаешь, что жизнь их была бы безжизненна, тупа и безотрадна, если б не раздались средь нее эти звуки.

По-моему, будет здорово! И вся эта лабуда, какой представляются все наши законы, постановления, распоряжения, приказы и указания, будут выглядеть не такой уж лабудой.