Арабо-израильские войны 1956,1967: Дневник Синайской компании. Танки Таммуза

Темп движения «Паттонов» начал снижаться. Водители имели приказ следовать один за другим, чтобы не нарваться на мины, но батальон разделился на две колонны. Танки головной роты вкатились на узкие улочки двух маленьких пограничных деревень, где почти не могли маневрировать и продвигаться вперёд, поскольку путь оказался блокирован. Другие роты попытались обойти деревни, но очутились на труднопроходимой пашне. Танки опасно сблизились, и египетская артиллерия принялась бить по ним из «Хан-Юниса». Группа управления полковника Шмуэля застряла в пробке.

— Шамир. Это Тирах, — прозвучал по дивизионной радиосвязи голос генерала Таля, находившегося со своей группой управления на высоком холме — Что за дым я там у вас вижу? Приём.

— Тирах. Это Шамир. Все целы. Приём, — ответил полковник Шмуэль, который находился впереди и не видел никакого дыма.

— Шамир. Это Тирах. Дым идёт из вашей колонны. Приём.

— Тирах. Это Шамир. Проверяю. Отбой.

Комбриг повернулся. Действительно, метрах в двадцати сзади поднимался густой серый дым. К Шмуэлю бежали бойцы экипажа его «Центуриона». Огонь египтян усилился, снаряды стали падать ближе. Полковник не мог поверить, что врагу удалось подбить его собственный танк прямо на границе теперь, когда всё ещё только начиналось.

— Господин полковник, — доложил сержант, — мы хотели догнать вас и развернулись, чтобы выбраться из затора. «Центурион» наехал на джип, который был сзади. Джип загорелся…

— Что с танком? — холодно спросил полковник Шмуэль.

— Господин полковник, танк кормой наехал на джип, и двигатель заглох. Танк ещё там, на джипе.

— Мигом обратно! Отгоните танк, пока он тоже не загорелся.

— Чей это джип? — озабоченно спросил Йоси Б.

— Не знаю. Йоси, беги и проследи, чтобы они погасили огонь и отогнали танк, — приказал полковник Шмуэль.

— Слушаюсь, господин полковник.

Йоси выпрыгнул из полугусеничной бронемашины и побежал назад. Обстрел усилился, и водители танков старались вывести машины из пробки, которая могла стать смертельной ловушкой, если огонь противника станет точнее. Танки батальона D-10 свернули с дороги «Паттонов» и пошли вперёд южнее. Йоси пробежал между танками и оказался у горящего джипа. Танкисты из штаба бригады пытались погасить пламя огнетушителями.

— Раздавлен в лепёшку, — сказал один из танкистов.

— Первая потеря, несчастный случай. Дурное предзнаменование, чёрт его побери, — пробурчал другой.

Водитель «Центуриона» сумел завести мотор и сдвинул танк с места. Передняя часть джипа выглядела так, как будто вышла из-под гидравлического пресса. От водителя осталось одно мокрое место. Пламя лизало заднее сиденье. Горящие покрышки распространяли резкий неприятный запах, от них поднимался едкий, перехватывавший дыхание чёрный дым. Брезент, покрывавший заднюю часть джипа, сгорел, и Йоси как зачарованный смотрел на разбитые бутылки и раздавленные пивные банки! Все его запасы, одежда и другие вещи погибали в огне. Лейтенант попытался подойти ближе к тому, что раньше было водительским сиденьем.

— Ему уже ничем не поможешь, друг, — сказал танкист, продолжая направлять огнетушитель на джип.

Когда Йоси вернулся к полугусеничной бронемашине, командир бригады «Центурионов» стоял рядом с ней. Обстрел усиливался, и решивший перебраться в танк полковник Шмуэль велел Йоси следовать за ним.

— Поезжай быстро, — приказал механику-водителю полковник и доложил по дивизионному радио: — Тирах. Это Шамир. Горит один джип, в результате несчастного случая.

Но связь не работала. Рация танка не функционировала, и следующие несколько часов полковнику пришлось общаться с комдивом с помощью начальника отдела связи бригады.

В группе управления воцарилось уныние. Первая жертва на войне — всегда потрясение, напоминающее о смерти, безжалостной и всемогущей, которая, как «жучок» на скачках, получает прибыль и с победившего, и с побеждённого. Йоси выплюнул карамельку, которую немедленно покрыла пыль.

Но на войне первое впечатление быстро забывается. Оно всплывает в мозгу потом, когда война уже позади. Полковник Шмуэль начал торопить Эхуда. Время, отпущенное на прорыв, стремительно утекало.

Глава 17

От границы до Хан-Юниса 6 км, а оттуда до Рафахского перекрёстка — ещё 16. Путь казался недолгим и лёгким, однако его преграждали крупные силы неприятеля. В Хан-Юнисе и вокруг него дислоцировалось несколько батальонов Палестинской национальной гвардии, один дивизион полевых 25-фунтовых [87,6-мм] пушек, недоукомплектованный танковый батальон и противотанковая артиллерия. В Рафахе и его окрестностях размещались на позициях пять пехотных батальонов Палестинской национальной гвардии и дивизион полевой артиллерии и противотанковых орудий. Все палестинские подразделения находились под египетским командованием. Эти силы обороняли единый укрепрайон. В районе Рафахский перекрёсток — Шейх-Зувейд находился штаб 7-й египетской дивизии и сапёрные части. Там были развёрнуты две бригады: одна — на укреплениях перекрёстка, другая — южнее него.