Арабская империя

Халифы не пытались вернуть потерянные провинции, хотя, начиная с Харуна и заканчивая Мутасимом, они командовали более могущественными армиями, чем любой из их предшественников. Исчезла решимость сохранить империю, а не сила, которая позволила бы это сделать. В истории многие народы-завоеватели совершали чудеса храбрости, чтобы создать империю, но как только завоевания завершались, теряли интерес к сохранению своих обширных владений. Примером этого феномена служит и бану Аббас.

* * *

Ночью 10 декабря 861 г. могущественная империя арабов пала под ударами мечей Буги и его пяти убийц. Убийцы не знали этого — они думали, что участвуют в обычной дворцовой распре. Чего они в действительности добились — так этого того, что раскрыли миру глаза на новую мысль, что путь к светской власти лежит через захват и контроль над халифом. С этого момента военные авантюристы, шедшие почти непрерывной вереницей, держали халифов в своих руках, обрекая их на бездеятельное бессилие во дворце, пока персидские и тюркские военачальники правили от их имени. Это была простая мысль, но пока Буга не создал прецедента, до нее никто не додумался.

Аббасидам суждено было влачить существование марионеток в течение еще четырех веков. Но как только стало ясно, что халифат утратил свободу, став простым орудием в руках череды искателей счастья, разные страны, входившие в состав империи, откололись. Арабы не сразу перестали быть правящей нацией. Арабская культура, наука и производство продолжали идти вперед и достигли небывалых успехов. Различные арабоязычные государства стали влиятельными державами, имеющими влияние в совете наций. Но они сделали это в качестве отдельных государств. Сердцем империи был халифат. Когда сердце охватил паралич, империя арабов навсегда сошла с исторической сцены.

ЭПИЛОГ

Как говорится, «единственное, чему можно научиться у истории, это тому, что люди никогда у нее не учатся». Неважно, соглашаться с этим афоризмом или же нет, но мы по-прежнему не можем устоять перед искушением вывести те уроки прошедших веков, которые помогли бы нам разрешить проблемы нашего собственного времени. Когда речь идет об арабах, этот соблазн особенно велик, поскольку с IX в. их характерные черты, кажется, изменились очень мало.

Во-первых, можно быть совершенно уверенными в том, что люди, именуемые сегодня арабами и живущие от Персии до Марокко, представляют собой смесь различных народов, которые тем не менее в течение тринадцати веков исповедовали единую религию, говорили на одном языке и имели общую культуру. Это обеспечило им внешнее сходство, вроде той родственности, которая в наши дни объединяет народы Европы, имеющие общую религию и культуру, но часто поступающие очень по-разному в одинаковой ситуации.

К тому же каждая арабская страна отгорожена от соседней сотнями миль пустыни. Например, Ирак отделен от Сирии и Иордании пятьюстами милями необитаемой степи — как расстояние от Лондона до Швейцарии. Синайская пустыня отделяет Иорданию и Сирию от Египта. Египет, в свою очередь, отрезан от Триполи тысячами миль, на которых лежит Западная пустыня. Теперь политики могут перемещаться туда и обратно, но для обычных граждан эти пустынные заслоны по-прежнему совершенно непреодолимы.

Берберы современного Алжира шестьдесят лет сопротивлялись всепобеждающим арабам с той же стойкостью, с какой недавно не уступали французам. Другие арабоязычные страны наших дней в VII в. не оказали арабским завоевателям почти никакого сопротивления и до сих пор редко добиваются успеха в своих военных операциях. Все это не изменилось за истекшую тысячу лет.

Но хотя все арабоговорящие народы современности имеют различное происхождение, некоторые черты арабов VII в. можно проследить у них и сегодня. Этот феномен, вероятно, можно объяснить тем, что на раннем этапе эти особенности стали неотъемлемой частью мусульманской религии. Наиболее примечательны две из этих черт — это, наверное, их благоговение перед щедростью и гостеприимством и всегдашняя готовность ответить ударом на удар. Тема мести приводит нас к понятиям личной чести, свободы и достоинства, а также страстного желания смыть оскорбление.

В период Средних веков те же самые черты отличали жителей Западной Европы, особенно представителей высших классов. Дуэли между благородными господами прекратились только в последние сто пятьдесят лет, и не под влиянием христианской любви, а в результате того, что соображения выгоды одержали верх над честью. Сохранение этого индивидуализма у арабоговорящих народов порождает такие явления, как переход офицеров на сторону врага в ответ на что-то, воспринимаемое ими как несправедливость. Эти страстные проявления индивидуализма способствуют тому, что арабоговорящие страны постоянно пребывают в состоянии беспокойства. Даже если противоборствующие партии называют себя социалистами, коммунистами или патриотами, то в основании их вражды обычно можно обнаружить личную обиду, которую с одинаковым успехом можно стереть с помощью как огнестрельного оружия, так и избирательных урн.