Арабская поэзия средних веков

В движенье челюсти, а сам он недвижим. Смотри,
Быть может, у него дракон шевелится внутри?

Я думаю, когда смотрю на непомерный рот:

Не проглотил ли он базар? Иль сад? Иль огород?

О, этот ненасытный рот похож на страшный ад,

В котором тысячи чертей от алчности вопят!

Какие зубы у него! Остры и велики,

Как мельничные жернова, вращаются клыки,

Откуда этот гул во рту? Мечи кует кузнец

Иль к фараону держат путь посланцы во дворец?

Работа чья слышна во рту — резцов или клыков?

Иль то гремят, звенят ножи дородных мясников?

Барашек у него в руке, изжаренный, дрожит,—

То не Иону ли в воде схватил свирепый кит?

Смотри, козленка он зажал, когтит его, как зверь,

И жертве из таких когтей не вырваться, поверь.

Глотает уток — по одной и по две иногда:

Как бы засасывает их болотная вода!

От жадности готов сожрать со стеблем вместе рис,

И в музыке его кишок попробуй разберись:

То плакальщиц надгробный плач? Рыданье вдов, сирот

О том, что не вернется тот, кто угодил в сей рот?

Все кости он готов разгрызть иль то крупу он ест?

Иль жернов у него во рту? Иль то со ступой пест?

Чревоугодье свой огонь решило в нем разжечь,

С тех пор напоминает он пылающую печь.

В его желудке и кишках тмин и гвоздика есть

И мельница ручная есть, — побольше только б съесть!

Уйдем же от него быстрей — сожрет он и людей!

Тревоги наши тяжелы, как вьюки лошадей.

Спасайся! Челюсти его нас могут размолоть,

И станет крошевом во рту обжоры наша плоть.

Его не напоит вовек Евфрат своей волной

И не насытит тот ковчег, в котором плавал Ной.

* * *

Вздохи страсти превращаются в рыданье,
Говорят они безмолвно о страданье.

Гибнет тот, кто покорен красой газели,

Перед кем любви знамена заблестели:

Рок смягчился и пронзил его стрелою,

Оперенною печалью и бедою…

О, не бойся, о, не бойся, пленник страсти:

Ты узнаешь в счастье — горе, горе — в счастье!

А любовь? Она и радость и страданье.

А судьба? Она и цвет и увяданье.

ИБН ШУXАЙД

* * *

Как много облаков перед рассветной ранью
Завесили дождем небесное сиянье;

И плачут облака тяжелыми слезами,

Как будто горестно им с небом расставанье.

Как море, небеса волнуются над нами,

И в каждой градине — жемчужное блистанье.

* * *

Я так страдаю от любви, — и в час неотразимый,
Пред смертью, не вкусил бы я подобного страданья,

И только честь моя одна — защита от любимой,

Так что ж: любовь иль честь отдать ей в жертву для закланья.

* * *