Арабская весна

Заварухи здесь ждали. Даже принимали ставки на то, когда она будет. Это было примерно как в семнадцатом, в России, когда либеральные газеты в октябре публиковали статьи с размышлениями о том, когда большевики пойдут на штурм Зимнего. Всем, что местным, что журналистам было понятно, что обстановка ненормальная, что основные проблемы не разрешены, что экономическая ситуация в стране многим хуже, чем при Мубараке, что власть не может выполнить данные народу обещания. В Саудовской Аравии беспорядки, Катар сильно прищучили – спонсоров у арабской весны больше не было. И единственное, что власти остается в такой ситуации – создавать образ врага. С другой стороны – образованный класс и военные все больше и больше недовольны ситуацией: они получили практически противоположное тому, о чем мечтали, когда свергали Мубарака. Вместо власти они оказались в оппозиции, причем в отличие от осторожного Мубарака – исламисты, как партия власти, когда им что-то не нравилось, просто меняли правила игры, говоря: это – не от Аллаха. Короче говоря – они плохо умели играть в шахматы и когда начинали проигрывать – хватали доску и били противника по башке. Многие очень богатые египтяне сумели смыться из страны, деньги их были заранее переведены в заграничные банки – но многие не прочь были вернуться и править и потому вкладывали деньги в контрреволюцию. Не против контрреволюции были и американцы и европейцы: американцы уже смекнули, что натворили, а европейцы понимали, что ни в Ливии, ни в Судане не будет спокойно, пока неспокойно в Египте – а и там и там была нефть. Но исламисты… даже не совсем правильно – ислам пользовался искренней поддержкой как минимум семидесяти процентов населения Египта. Можно было сливать сколько угодно компромата на деятелей исламских партий, на их взятки, на их образ жизни, мгновенно ставший роскошным, на их развлечения с детьми, с мужчинами – но это порочило отдельных людей, а не идею. Те, кто пытался опорочить ислам, применяя западные методы слива компромата, не понимали, что их усилия никогда не приведут к желаемому результату: у нищих египтян не было ничего кроме ислама, исламской справедливости, и они за него держались как потерпевший кораблекрушение – за обломок доски. Хуже того – слив компромата приводил к тому, что симпатии простых египтян смещались в сторону все более радикальных и фанатичных исламистов: приспособленцы, лицемеры уходили и на их место вставали подлинные фанатики, которые и в самом деле верят и в самом деле не берут взятки – зачем им, если завтра весь мир будет принадлежать им?! Так, египетский социум все более и более радикализовывался, расползаясь по краям политического спектра, противоречия из решаемых становились непреодолимыми и ставки на то, когда «грохнет» – стало уже одной из местных жутковатых игр.

Правда, она и до этого не раз слышала про то, что «завтра будет плохо».

– Тебе сказать, сколько раз я это слышала?

– Да, но сейчас идет война…