Арабская весна

Алиссон Моррис была феминисткой, интеллектуалкой, чрезвычайно умной, язвительной и в глубине души очень несчастной женщиной. На четверть полька, она закончила Гарвард, довольно быстро устроилась, попала в Вашингтон на должность политического обозревателя. Там забеременела от одного урода… у него была супруга, четверо детей и внебрачный ребенок от журналистки закрывал перед ним дорогу к переизбранию: в его штате избиратели были консервативными и просто не поняли бы такого. Она согласилась сделать аборт и молчать – за миллион долларов. Потом врачи сказали ей, что детей у нее больше не будет.

Так она возненавидела всех мужчин. Даже пыталась стать лесбиянкой, но после пары попыток поняла – ну не лесбиянка она, нет в ней этого. Отсутствие семьи и любви давало много свободного времени – и она с головой окунулась в миссионерскую и прочую деятельность. Ей довольно быстро удалось подняться в Вашингтоне – она всеми силами продвигала толерантность, боролась за права педерастов, за права всех обиженных и угнетенных народов. За один репортаж из Кандагара – она даже номинировалась на Пулицеровскую премию – в нем она рассказала про банду садистов и убийц со снайперскими винтовками в руках, которые соревнуются между собой в том, кто больше настреляет тюрбанов. Они так называли свои цели – тюрбаны. Как объяснил ей один штаб-сержант морской пехоты США (с которым она легла ради репортажа и который об этом потом сильно пожалел) – это прозвище родилось от того, что когда пуля снайперской винтовки попадает моджахеду в голову – с нее часто слетает тюрбан (чалма). В морской пехоте вынуждены были провести внутреннее расследование, состава преступления не нашли, зато нескольких хороших парней отозвали из Афганистана и перевели на небоевые должности – ящики на складах считать, или новобранцев дрючить. Зато Алиссон стала чуть ли не иконой леваков, ее определение «Если моджахеды убийцы и экстремисты, то кто тогда наши морские пехотинцы?[39]» – подхватила вся либеральная Америка. Правда, в горячие точки ей путь отныне был заказан.

Но слава требовала подпитки, конкурентки наступали на пятки – и чтобы продолжать оставаться «под прицелом камеры» – надо было «светиться», давать интервью, мелькать на телеэкране, показывать, что ты что-то знаешь – даже если на деле ты ничего не знаешь… Так Алиссон оказалась в революционном Египте.

Ее отношение к исламу и исламской революции – сочетало в себе дремучее невежество и восторженную наивность, свойственную американцам. Толком не зная ничего про шариат, про ваххабизм, про шиизм – Алиссон тем не менее свято верила в некоторые ценности, в которые верили либералы во всему миру. Господь создал всех людей одинаковыми, вне зависимости от вероисповедания и цвета кожи. Все люди изначально хорошие и желают тебе добра. Американцы, войдя в Ирак и Афганистан, совершили преступление и сейчас продолжают его совершать. Американцы должны строго придерживаться правил ведения боевых действий и причинять моджахедам наименьший вред. Надо позволить арабам и другим народам Востока самим определять свою судьбу. Ислам – это религия мира, они убивают нас только потому, что мы пришли и стали убивать их. Джордж Буш – военный преступник, которого надо судить. И все такое…

Самое опасное во всем в этом взрывоопасном коктейле было: «каждый человек желает тебе добра, если не доказал обратного». В России, во всех странах Востока и Африки – отношение к людям было строго противоположное: незнакомого человека всегда опасались, пока он не доказал свое миролюбие. Но что американцы, что европейцы не желали этого понять, не желали понять они и того, что в глазах тех, с кем они имеют дело – они выглядят наивными, восторженными лохами, которых сам Аллах велел облапошить и кинуть. В итоге – они продолжали верить до тех пор, пока не оказывались без кошелька, или того хуже – перед камерой с ножом у горла.